Книга Скандал на Белгрейв-сквер - Энн Перри

— Следовательно, он был от вас достаточно близко и все видел? — изобразил удивление адвокат. — Почему же полиция не привлекла его в качестве свидетеля?

Осмар изобразил оскорбленную невинность, широко открыв маленькие заплывшие глазки.

— Я не могу ответить на этот вопрос, сэр, — лишь также выразить свое недоумение. Будет лучше, если сама полиция ответит на него.

— Если она сможет, — елейным голосом промолвил адвокат и повернулся к судье. — Ваша честь, я позволю себе с вашего разрешения заметить, что полиция небрежно выполнила свои обязанности. Она не вызвала в суд свидетеля, который мог бы внести ясность и снять обвинение с моего клиента. Теперь мы не можем вызвать его в суд, ибо не знаем ни его имени, ни того, где он проживает. Поэтому я вношу ходатайство, ваша честь, о закрытии этого дела и снятии с моего клиента всех обвинений.

Констебль Кромби резко обернулся и уставился в смятении на Алардайса. Обвинитель привстал на стуле, но судья Карсуэлл повелительным жестом остановил всех.

— Ваше ходатайство, мистер Грин, удовлетворяется. Дело считается закрытым. — Судья ударил молотком по столу, объявив этим конец судебного заседания.

Питт был потрясен. Суд даже не заслушал Бьюлу Джайлс, не дал возможности допросить ее, а ведь она — главный свидетель. Странное заседание… Разумеется, дело пустячное, никто не пострадал, никого не обокрали — всего лишь нарушение порядка, не причинившее кому-либо неприятностей, поскольку никого вокруг не было. Но дело не в этом. Полиция была поставлена в глупейшее положение и практически лишена права действовать, а Осмару тем временем удалось пренебречь законом.

А хуже всего, подумал Питт, было необъяснимое поведение судьи. Удовлетворена была лишь публика в зале, и не потому, что она сочувствовала обвиняемому, а потому, что неожиданно удалось по-настоящему развлечься и позабавиться.

Покидая зал суда, Томас прошел мимо двух расстроенных констеблей. Поймав взгляд Кромби, он как бы выразил ему свое молчаливое понимание и сочувствие. Никто из них не знал причины такого странного поведения судьи, но оба испытывали одинаковые чувства.

По коридору прошествовал королевский адвокат; фалды его сюртука триумфально разлетались, на лице застыло выражение глубокой сосредоточенности, однако не было того удовлетворения победы, которым сияло его лицо в зале заседаний. То ли его грызли сомнения, то ли он уже думал о следующем процессе. Горацио Осмара не было видно, как и красотки Бьюлы Джайлс.

Питту пришлось провести в коридорах суда еще по меньшей мере полчаса, пока наконец судья не уединился на перерыв в свои комнаты и инспектор смог с ним поговорить.

— Я слушаю вас, мистер Питт. — Карсуэлл поднял глаза на Томаса, на его лице была легкая гримаса раздражения. Видимо, он считал, что они уже все обговорили в их первое свидание, и не был расположен все начинать сначала. — Попрошу вас быть кратким. У меня много дел, и они ждут меня.

— Я буду краток, — очень тихо пообещал Питт. Он не хотел говорить с судьей так, но это было неизбежно. — Вы уверены, что вам не следует сказать мне, где вы были в тот вечер, когда убили Уимса?

Лицо судьи потемнело, в голосе появились резкие нотки.

— Абсолютно уверен. Мне не в чем отчитываться перед вами, сэр. Я не знаю этого человека и никогда не имел с ним дела. Мне неизвестно, кто его убил, и меня это может интересовать лишь в рамках моих профессиональных обязанностей. Вот все, что я могу вам сказать. Пожалуйста, занимайтесь своими делами, а мне предоставьте возможность заниматься моими.

— Уимс также занимался шантажом. — Питт стоял перед судьей, не двигаясь.

— Неужели? Очень неприятно. — На лице судьи появилась легкая гримаса брезгливости, однако никакого страха или тревоги Томас не заметил. — В таком случае я сожалею о его смерти еще меньше, — ядовито добавил он. — Но я его не знаю. Я уже говорил вам это и не хочу тратить свое драгоценное время на то, чтобы повторять это. Хотите верьте, хотите нет, но поскольку это правда, вам не найти доказательства моей виновности. А теперь, пожалуйста, идите проводить ваши дознания где-нибудь в другом месте.

— Вы убеждены, что не хотите сказать мне, где вы были в тот вечер?

Карсуэлл встал, лицо его покраснело.

— Нет, не хочу, сэр. Извольте покинуть мой кабинет, как джентльмен, иначе мне придется позвать стражу и выдворить вас, как уголовника.

Инспектор вздохнул. Поскольку он не испытывал антипатии к Карсуэллу, ему не доставляло удовольствия начинать этот разговор.

— Возможно, мисс Хиллард была знакома с ростовщиком и назвала ему ваше имя как родственника, когда брала у него деньги взаймы? — тихо предположил он. — Ни она, ни ее брат, похоже, не живут в достатке…

Лицо Карсуэлла стало белым как мел, когда кровь отлила от него, но в тот же миг оно снова покраснело. Казалось, ноги подкосились под ним. Он тяжело рухнул в кресло и беспомощно уставился в одну точку, не в состоянии привести в порядок свои мысли и что-либо возразить.

— Мисс Хиллард была знакома с Уимсом? — повторил Питт, не потому, что считал молодую девушку убийцей ростовщика, а для того, чтобы своими вопросами не подсказать Карсуэллу ответы.

— Нет, нет!.. — воскликнул судья и тут же умолк. Потом глубоко и прерывисто вздохнул. — Конечно, нет!.. Я… — Он посмотрел на Питта, в глазах его было отчаяние. — Я не убивал Уимса… — Он говорил с трудом. — Да я и не мог… Зачем мне было это делать?.. Клянусь вам, я никогда не знал этого человека, и я не был у него в тот вечер!

— Какие у вас отношения с мисс Хиллард?

Карсуэлл как будто съежился и стал меньше в своем кресле.

— Она… она… моя любовница, — с усилием, почти шепотом произнес он.

Какой смысл спрашивать, шантажировал ли его Уимс или нет? Причина для шантажа была очевидной, даже если бы Карсуэлл отрицал это.

— Уимс знал об этом?

Мускулы лица Карсуэлла напряглись, оно стало жестким.

— Я больше ничего не скажу; лишь повторю, что не убивал Уимса. Если у вас есть хоть капля сострадания, вы не станете втягивать в это мисс Хиллард. Она ничего не знает… ничего… Пожалуйста… — Последнее слово будто застряло у него в горле, выдавая глубину его отчаяния и унижения от того, что он вынужден просить об этом. Пальцы его рук, лежавших на столе, были судорожно сцеплены, сам он был совершенно раздавлен.

— Мисс Хиллард ни в чем не подозревается, — невольно успокоил его Питт, не думая, разумно ли это. — Она ничего не совершала, и нет ничего, что говорило бы о ее связи с Уимсом. — Затем, чтобы как-то компенсировать допущенную им слабость, Питт сурово напомнил судье: — В списках ростовщика мы нашли ваше имя.

Карсуэлл откинулся на спинку кресла, бледный, усталый; страшное напряжение, которое он только что испытал, постепенно отпускало его. Он хотел было что-то сказать, но так и не смог.

Томас, коротко кивнув, извинился и, попрощавшись, вышел. Не было смысла говорить что-либо. Было бы ненужной жестокостью стоять и смотреть на повергнутого в смятение человека. Ничего нового он уже не скажет, хотя Питту очень хотелось узнать, зачем судья, черт побери, позволил Горацио Осмару уйти от наказания. Но это было право судьи, и Питт не мог его оспаривать. Однако считать это злоупотреблением в корыстных целях оснований тоже не было. Возможно, в этом и заключалась необъяснимая эксцентричность судьи Карсуэлла.