Книга Кривой домишко - Агата Кристи

И я пошла за ней.

София замолчала.

— Говорите, девочка любила кататься на двери? Кто знал проэто?

София пожала плечами:

— Да все в доме, пожалуй. — Кто пользовался этим домиком?Садовники? София помотала головой:

— Никто к нему и не приближается.

— И этот дворик из дома не просматривается?

— Инспектор Тавернер подытожил:

— Значит, практически любой мог проскользнуть сюда незаметнои подстроить эту ловушку. Хоть и очень ненадежную…

Он замолчал и снова задумчиво повращал дверь на петляхтуда-сюда.

— Наверняка тут не рассчитаешь. Либо попадание, либо промах.И скорей, промах, чем попадание. Но Джозефине не повезло: в ее случае былопопадание.

София содрогнулась, а Тавернер перевел взгляд на пол ипринялся рассматривать белеющие на нем выбоины.

— Похоже, злоумышленник сначала поэкспериментировал…Проверял, как будет падать камень… В доме никто ничего не слышал?

— Нет. Ни у кого и в мыслях не было ничего дурного, пока яне пошла за Джозефиной и не нашла ее здесь… распростертую на полу лицом вниз, —голос Софии чуть дрогнул. — Голова у нее была вся в крови.

— Это ее шарф? — тавернер указал на клетчатый шерстянойшарфик, валяющийся чуть в стороне.

— Да.

С помощью шарфа инспектор осторожно поднял с пола кусокмрамора.

— Здесь могли остаться отпечатки пальцев, — сказал он, нобез особой надежды в голосе. — Правда, тот, кто это сделал, наверняка былосторожен…

— И спросил меня:

— Что тебя так заинтересовало?

Я разглядывал деревянный стул со сломанной спинкой, стоявшийпоодаль у стены. На его сиденье чернелось несколько комков свежей земли.

— Любопытно, — сказал Тавернер. — Кто-то забирался на этотстул с грязными ногами. Зачем ему это понадобилось?

Он потряс головой.

— Когда именно нашли девочку, мисс Леонидис?

— Вероятно, около пяти минут второго.

— А Нэнни видела Джозефину двадцатью минутами раньше.Кто-нибудь сегодня до без пятнадцати час выходил на задний двор?

— Понятия не имею. Разве что сама Джозефина. Она каталасьздесь на двери после завтрака.

Тавернер кивнул.

— Значит, начиная с того времени и до без четверти часкто-то подошел к прачечной и устроил здесь ловушку для Джозефины. Говорите, этоупор от главной двери? Вы не заметили, когда он пропал оттуда?

София покачала головой.

— Сегодня дверь не держали открытой: слишком холодно.

— Вы не знаете, кто где находился в течение утра?

— Я выходила прогуляться. Юстас и Джозефина занимались вклассной комнате до половины первого с перерывом в половине одиннадцатого.Отец, кажется сидел все утро в библиотеке.

— А ваша мать?

— Когда я вернулась с прогулки, она только-только вышла изспальни — это было приблизительно в четверть первого. Мама не любит вставатьрано. Мы вернулись в дом. Я последовал за Софией в библиотеку. Филип с бледным,осунувшимся лицом сидел в кресле. У его коленей, тихо плача, примостиласьМагда.

— Из госпиталя звонили? — спросила София.

Филип отрицательно покачал головой.

Магда всхлипнула.

— Почему мне не позволяют поехать к ней! Мое дитя…

Мое смешное безобразное дитя. Я дразнила ее подкидышемтроллей и страшно этим сердила… Как я могла быть столь жестокой?! И теперь онаумрет… Я знаю, она умрет…

— Замолчи, дорогая, — сказал Филип. — Замолчи. Бога ради.

Я почувствовал, что мое присутствие здесь неуместно,незаметно вышел из библиотеки и отправился на розыски Нэнни. Старая женщинасидела на кухне, тихо плача в передник.

— Это наказание мне, мистер Чарлз, за мои скверные мысли.Наказание, вот что это такое.

Я не стал уточнять, какие именно мысли она имеет в виду.

— В этом доме обитает зло. Вот что здесь обитает. Я нехотела этого замечать, не хотела поверить в это. Но теперь верю. Кто-то убилхозяина, и он же пытался убить маленькую Джо.

— А зачем кому-то убивать Джозефину?

Нэнни выглянула из-за передника одним внимательным глазом.

— Вы достаточно хорошо представляете себя, что это был заребенок, мистер Чарлз. Она хотела все знать — это у нее с самого детства.Бывало, крошка пряталась под обеденным столом и подслушивала разговорыслужанок, а потом все им же и выкладывала. Чувствовала себя при этом страшноважной персоной. Понимаете, она всегда была обделена вниманием и лаской матери.Джозефина, в отличие от первых двух, — некрасивый ребенок. Маленькая дурнушка.«Подкидыш троллей», — называла ее миссис. Я всегда порицала миссис за это.Убеждена, именно такое отношение и озлобило девочку. Но Джозефина в какой-томере поквиталась за обиду тем, что стала вынюхивать у окружающих разные секретыи давала им понять о своей осведомленности. Но это совсем небезопасно делать,когда где-то рядом ходит отравитель! Конечно, это было совсем небезопасноделать. В связи с этим мне пришла в голову одна мысль.

— А вы не знаете, где она хранила маленький черный блокнот,ну тот, в который все записывала? — спросил я.

— Я понимаю, о чем вы говорите, мистер Чарлз. Джозефинаберегла его как зеницу ока. Однажды я увидела, как она лизала карандаш и писалав блокнотике и потом снова лизала карандаш. И я ей сказала тогда: «Не лижигрифель, отравишься!» А она мне: «Нет, не отравлюсь, потому что в грифеленикакого свинца нет, а есть только уголь». Хотя я не понимаю, как так можетбыть: ведь если предмет называется «свинцовый карандаш», то, наверное, все-такипотому, что сделан он из свинца.

— Я вас понимаю, — согласился я. — Но в этом случаеДжозефина действительно была права. — (Джозефина всегда была права.) — Так какнасчет этого блокнотика? Вы не знаете, где она его хранила?

— Понятия не имею, сэр. Берегла его как зеницу ока.

— А когда ее нашли, блокнотика при ней не было?

— О нет, мистер Чарлз, не было.

Значит, блокнотик кто-то взял? Или Джозефина прячет его всвоей комнате? Я решил пойти посмотреть. Где находится комната Джозефины, я незнал, но когда я в нерешительности шел по коридору, из-за одной из дверейраздался голос Тавернера: