Книга Я подарю тебе все... - Марина Серова

– Вы все-таки купили лекарства, Геннадий Владиленович? – кивнула я на коробки, которыми был заполнен салон.

Мирошников немного помолчал и отрывисто произнес, продолжая следить за дорогой:

– Да.

– Где же вы взяли деньги? – удивилась я.

– Ну, у меня же есть запасы, – сухо рассмеялся Мирошников. – Не следует думать, что вчера у меня украли последнее!

И когда только Мирошников успел приобрести эти коробки? Неужели вчера вечером? Мне показалось, что в том состоянии, в котором Геннадий Владиленович покинул объединение, он был бы не в состоянии заниматься закупкой лекарств. Или у него настолько сильное самообладание?

Мирошников тем временем остановил «Газель» возле аптеки, на которой крупными буквами было написано «Настурция».

– Шесть коробок, Коля, – бросил Мирошников грузчику, и тот, взяв две, понес их к входу.

Геннадий Владиленович вышел из салона, распахнул дверь аптеки, помогая грузчику пройти внутрь, и исчез за ней.

Из любопытства я повернулась на сиденье и потянулась к одной из коробок. Открыв ее, я заглянула внутрь. В ней лежали аккуратные упаковки с беловато-серыми капсулами. На ярких красно-белых упаковках было написано «герцениум». Положив упаковку обратно и закрыв коробку, я увидела, как Геннадий Владиленович выходит из аптеки, неся в руках лист бумаги с печатями и штампами. Грузчик вышел следом и, взяв очередную партию, понес коробки в аптеку, ногой открыв дверь.

– Хорошее лекарство? – поинтересовалась я у Мирошникова.

– Отличное, – похвалил он. – Для сердечников просто незаменимое. Правда, дороговато, но оно того стоит.

– Ну, теперь вы сможете синтезировать ваш знаменитый «троянус», – сказала я. – Вы уже начали работать над ним?

– Да! – воодушевился Мирошников, кажется, сразу забывавший обо всех невзгодах, когда речь заходила о его любимой работе. – Правда, это довольно-таки длительный процесс, но как говорится, все идет своим ходом.

Грузчик отнес в аптеку последнюю коробку, вернулся на свое место, и мы поехали дальше. Благополучно снабдив «герцениумом» таким же образом еще четыре аптеки, мы отправились назад, в «Поволжск-фарм». И все-таки я была убеждена, что коробки с этим препаратом недавно выгрузили именно из цеха по производству лекарств. Ведь закупленную на стороне продукцию логичнее хранить на складе…

* * *

Когда мы вернулись, наступило время обеденного перерыва. Дмитрий Сергеевич Ковалев столкнулся с нами в дверях. Флюс на его щеке значительно уменьшился. Собственно, от него практически не осталось и следа. Видимо, и Мирошников тоже это заметил, потому что произнес:

– Зуб вас не беспокоит, Дмитрий Сергеевич?

– Нет, благодарю. Календулой прополоскал – и все прошло.

– И все-таки я бы посоветовал вам нитроциклин, – покачал головой Мирошников. – После воспаления лучше пропить курс антибиотиков.

– Спасибо, уже все в порядке, – с улыбкой махнул рукой Ковалев. – Я пообедаю, Геннадий Владиленович, и сразу вернусь.

– Хорошо, – ответил Мирошников, проходя в здание.

У меня сильно забилось сердце. Ковалев явно собирается отсутствовать некоторое время, это хороший шанс попасть в его кабинет, и не стоит его упускать. Я поспешила отделаться от Мирошникова, явно занятого какими-то своими техническими заботами. Попутно я отметила, что о вчерашней трагедии Геннадий Владиленович не произнес ни слова за все время нашего общения.

Кабинет Ковалева находился на первом этаже. Мирошников поднялся к себе. Многие сотрудники уже отправились в столовую, коридор был пуст. На всякий случай я немного прошлась по нему туда-сюда, оценивая обстановку. Многие двери были заперты. Я заглянула в лабораторию, там сидели лишь двое сотрудников, поглощенные рабочим процессом и на ходу жевавшие бутерброды. Медлить нечего!

Замок на двери кабинета Ковалева оказался несложным, я открыла его шпилькой и быстро проскользнула внутрь. Прикрепив один из «жучков» к внутренней поверхности его рабочего стола, я достала отвертку и, быстро раскрутив телефонный аппарат, поставила прослушку и туда. Теперь можно выходить.

Осторожно выглянув в коридор, я вышла из кабинета и заперла его. Не разгибаясь, вставила шпильку в прическу и внезапно услышала резкий оклик:

– Вы что тут делаете?!

Повернувшись, я увидела перед собой Людмилу Анатольевну Плющихину. Уперев руки в бока, финансовый директор смотрела на меня неприязненным взглядом.

– Вот, хожу, осматриваюсь, знакомлюсь, – улыбнулась я самой невинной улыбкой.

– Кажется, Геннадий Владиленович платит вам деньги не за то, чтобы вы бесцельно шатались по объединению, – ледяным тоном проговорила Плющихина.

– Вам, кажется, тоже? – сказала я и, одарив Людмилу Анатольевну открытой улыбкой, плавной походкой проследовала в конец коридора, свернув на лестницу.

Плющихина осталась на месте, сверля мою спину обжигающим взглядом черных глаз.

«Жаба!» – подумала я, вспомнив определение Роксаны.

На мнение Людмилы Анатольевны на мой счет мне было глубоко плевать. Перед Мирошниковым, в том случае, если бы она наябедничала ему на меня, я легко оправдаю свое «бесцельное шатание».

Я прошла в столовую. Многие сотрудники уже заканчивали трапезничать и болтали друг с другом. Я взяла порцию горячего и устроилась за одним из столиков, наблюдая за происходящим. Сергей Николаевич Виватенко также присутствовал. Он поглощал рис и котлету и запивал свой обед компотом. Никакого портфеля при нем сейчас не было. Я собиралась проследить за Виватенко сегодня вечером.

После обеда я направилась в комнату, которую Мирошников выделил для моих личных нужд. Собственно, это была не комната, а комнатенка, но, несмотря на ее маленькие размеры, она меня вполне удовлетворяла.

Включив приемник, я приготовилась слушать.

Некоторые разговоры сотрудников звучали не очень четко. А те, которые прослушивались хорошо, ничего интересного или важного в себе не несли. Ничего, никакой хотя бы мало-мальски ценной мелочи, просто абсолютно не за что зацепиться. Слушая чужие беседы, я размышляла о том, как же мне подобраться к мобильному телефону Ковалева?

Обед закончился, и все работники потянулись к своим рабочим местам. Я подумала, что и Ковалев тоже, наверное, уже вернулся к себе. И в этот момент я услышала, что телефон в его кабинете зазвонил. Трубку снял Дмитрий Сергеевич, я отлично различила его бархатистый голос:

– Ковалев слушает.

– Дмитрий Сергеевич… – Женский голос был тихим и немного испуганным. Но я его знаю…

– Да? – снова произнес Ковалев. – Кто это?

– Это Роксана, – прошептала девушка. – У вас есть то, о чем мы с вами говорили?

Ковалев немного помолчал и вздохнул.

– Вы можете передать мне это сегодня? – продолжала Овчаренко.