Книга Право на возвращение - Леон де Винтер

Он выяснил, какая в точности в тот день была погода — не только температуру воздуха, но и атмосферное давление, и изменения всех параметров в течение дня. Он знал все о положении солнца, о том, как располагались кусты, деревья, цветы в саду и окружающем лесу, и о состоянии почвы. Он знал теперь о доме больше, чем тогда, когда он жил в нем: из каких материалов и как он был построен, кто владел им раньше. Сотни раз он мысленно возвращался назад, в тот день. Двое из живших в доме погибли во время Гражданской войны; человек, призванный в армию во время войны во Вьетнаме, был ранен. С детьми, жившими там, насколько можно верить архивам, не происходило ничего экстраординарного.

Он запросил полицейское досье. Было известно, что занятые делом следователи, проверив территорию с ищейками, пришли к выводу, что малыш утонул в реке. Собаки проследили и кровавый след Хендрикуса, но остановились посреди леса, как если бы у пса сама по себе пошла кровь. Похищение членами семьи — чаще всего случающийся вид похищений, особенно при конфликтном разводе — в данном случае не могло иметь места. Брама и самого подозревали — он нашел список, составленный следователями: расследование поведения отца и матери в момент исчезновения занимало там важное место. Он сам усложнил ситуацию, уехав из Принстона еще до возвращения жены. Он исчез, и Рахель заявила об этом в полицию. Через десять дней его отыскали в Мэриленде и продержали под арестом целый день. Он знал, что это случилось, но, как ни странно, совершенно ничего не помнил — наверное, он был взбешен? Они отпустили его под поручительство Рахель, об этом он тоже прочитал в досье. Они ненавидели его, но знали, что он непричастен к исчезновению Б. С юридической точки зрения он был невиновен, но и по критериям Рахель, и по его собственным вина его была непростительна.

Он получил прямой доступ через интернет к архивам, содержавшим статистику, имена, состояние дел. Каждый год пропадает около полутора миллионов детей. Большинство возвращается назад в течение суток. Это беглецы-подростки и те, кого забрал с собой один из родителей, в случае семейной ссоры или развода. Около шестидесяти тысяч детей относятся к группе украденных чужими людьми. Половина из них, то есть тридцать тысяч, попадают в руки педофилов и гибнут — это дает больше восьмидесяти детей в день. И каждый год несколько сотен детей исчезают бесследно. Эти исчезновения разрушают семьи.

Иногда он находил случайную деталь, дававшую ему надежду. Он перечитывал и перечитывал досье, анализируя ситуации, производя розыски в архивах, где хранились данные об исчезнувших. Иногда он, уставившись в экран компьютера или разглядывая висевшие на стене карты, выпивал рюмку водки. И делал заметки, тысячи заметок.

Через полтора года после того как отец привез его назад, в Тель-Авив, он послал запрос в канадский город Эдмонтон по поводу Джона О'Коннора, подрядчика.

О'Коннор — старинное ирландское имя, восходящее к военачальнику Конору из Конковара, погибшему, очевидно, около 970 года. Все О'Конноры считались потомками этого единственного уроженца Конковара, кельтское имя которого можно было приблизительно перевести как «обладающий силой» или «вождь».

Только теперь Брам установил, что Джон О'Коннор в семнадцать лет переехал из канадского города Эдмонтона, штат Алберта, в Бостон. Никто этим не заинтересовался. А между тем Джон был последним, кто посетил его дом. Он сидел в кухне и видел, как Брам, обнаружив дверь открытой, помчался по всему дому искать Б. Брам послал мэйлы в две канадские организации, объединяющие родителей исчезнувших детей, так называемые Мэган-группы,[41]и еще одной группе — в самом Эдмонтоне. В сети можно было найти все, что угодно, но получение информации о частных лицах из официальных банков данных ограничивалось многочисленными правилами, которые невозможно было обойти. Власти, конечно, заходили в банки данных, как в соседний супермаркет, но для Брама они оставались закрытыми.

Джон считался подрядчиком с хорошей репутацией. Он был доступен и надежен. Странно, однако, что никто не поинтересовался, чем он занимался в Канаде, пока ему не исполнилось семнадцать.

Брам понятия не имел, какой результат даст формальное расследование и рассылка мэйлов, но чувствовал, что он должен быть интересным, и от волнения не мог спать.

3

Служащий проводил Брама в подвал банка, вниз по мраморной лестнице. Миновав классическую решетку, они вошли в ярко освещенное помещение, стены которого состояли из сотен запертых дверок. Номер 817, самое обычное число, правда, сумма цифр давала две восьмерки. Брам и молодой служащий, типичный латинос в костюме-тройке, наблюдали за тем, как слесарь прорезал дыру в дверце; вся процедура заняла не больше шести минут. Потом служащий и слесарь покинули помещение, а Брам вытащил из ячейки ящичек и положил его в пластиковый пакет.

«Хонду» он взял напрокат из-за ее неприметности — одна из самых популярных в Штатах моделей, серебристо-серого цвета. Он ехал к дому Джона О'Коннора.

Джон жил, если считать по прямой, милях в трех от его бывшего владения. Белый, крашеный дом посреди огромного, в несколько гектаров сада. У подрядчиков, как и у маклеров, всегда есть на примете прекрасные, недорогие дома, в которых старики хозяева доживают последние денечки, если их не спровадили еще в дом престарелых. Похоже, свой дом О'Коннор прикупил именно у таких.

В конце длинной подъездной аллеи высился белый, без единого пятнышка, куб, крытый новенькой серой черепицей, с новыми окнами, — готовый к flip, как тут называется стандартная процедура: купить подешевле, подновить и «толкнуть» новым хозяевам. Брам дважды проехал мимо дома и повернул назад, в город.

Из Интернет-кафе он вышел на свой домашний компьютер, чтобы уточнить дорогу, которую придется пройти пешком от торгового центра, где он собирался оставить машину.

Он был слишком взволнован, чтобы поесть, выпил немного воды и, подождав, пока стемнеет, поехал к торговому центру — сверкающему разноцветными огнями ряду магазинов, подковой охватывающему парковку. Взяв вещи и заперев машину, он прошел, прислушиваясь к веселым рождественским песенкам, мимо ярко освещенных витрин. За магазинами начиналась тьма — из-за того, что фонарей вдоль дороги практически не было — в этой огромной стране считается странным тратить деньги на никому не нужное освещение дорог.

Он вышел на широкую лесную тропу, начинавшуюся позади магазинов; очевидно, ею пользовались любители верховой езды. Тропа шла параллельно шоссе, в двадцати метрах от него; зимние голые деревья и заснеженные кусты скрывали Брама от проезжающих машин.

В последние несколько недель он ежедневно изучал этот путь, и, хотя картинки Google несколько устарели, реальный маршрут почти точно соответствовал плану, который он нашел в компьютере.

В восемь минут восьмого он добрался до места. Ни в одном окне не горел свет. Теперь он рассмотрел, что стены дома обшиты виниловыми плитами, — стандартный дешевый метод предохранения дерева от непогоды, когда-то они с О'Коннором обсуждали, какой сорт материала выбрать и что красивее: подделка под дерево или под кирпич.