Книга Любовь в Техасе - Ферн Майклз

Билли, сжав кулаки, стояла рядом и пыталась расслышать голос Мосса. Ее терзала обида. Почему Сет толкует о каких-то нефтяных скважинах и деньгах? Ей казалось, еще мгновение — и она лишится чувств, если немедленно не поговорит с Моссом. Билли глянула на Джессику, которая знаками призывала ее к терпению.

— Эти ученые задницы, геологи, говорили мне совсем другое, — пожаловался Сет. — Они утверждают, что наши южные насосы все вытянули, и мы черпаем со дна. Наклонная буровая вышка, говоришь? Знаешь, где пытались такую ставить?.. Да, я о нем слышал. Старатель из Оклахомы, так? — Снова пауза. — Черт побери, сынок, почему бы тебе не приехать домой? Снимай-ка свою кожаную куртку и приезжай туда, где твое истинное место. Самолеты на воде-то не летают, ты это знаешь. Этой стране нужна вся нефть, какую только можно добыть.

Сет слушал, что ему говорит Мосс, и морщины на его лице становились глубже от огорчения.

— Да, твоя мать здесь и Эгги тоже… да, она тоже здесь. — Не говоря ни слова, Сет протянул телефонную трубку Джессике, которая ограничилась несколькими ласковыми словами и отдала трубку Билли.

— Мосс! Дорогой, как ты там?

— Отлично. Как поживает моя девочка? Не позволяешь старику заставить тебя пожалеть, что вышла замуж за одного из Коулмэнов?

— Никогда, никогда я не пожалею. Ты все еще в Сан-Диего? Ты писал? Я не получала писем. А ты получал мои?

— Все до единого, дорогуша. Я не писал: был очень занят. Я отправляюсь на Гавайи вместе с моей эскадрильей. Здесь и Тэд Кингсли, едет со мной. Ты его помнишь, а? Высокий парень из Новой Англии.

— Как я могу забыть? Ведь я танцевала с ним на нашей свадьбе. Ты мне напишешь, когда приедешь на Гавайи? Я скучаю по тебе, Мосс. — Билли глянула на Сета, стоявшего рядом с Агнес и Джессикой. Она так много хотела сказать мужу, но как это сделать, если к каждому ее слову прислушиваются?

— Я тоже скучаю по тебе, Билли. Береги себя и ребенка. Слушайся свою маму, и все будет в порядке. Слышишь?

Она хотела спросить, действительно ли он скучает по ней.

— Мосс, как ты думаешь, когда мы снова будем вместе? Ты приедешь домой на Рождество?

— Вряд ли, душечка. Гавайи на другом конце света, не забывай об этом. Пиши мне, Билли. Мне нравится узнавать твои новости. Пиши обо всем, ладно?

— Ладно, Мосс!

— Да, Билли?

— Береги себя, пожалуйста. Я беспокоюсь.

— Не беспокойся. Я вернусь в целости и сохранности, как и уехал. А сейчас мне пора заканчивать разговор, милая. Сотня парней ждет в очереди. Заботься о себе. Я по тебе скучаю.

Билли глотала слезы, стараясь не обращать внимания на три пары наблюдавших за ней глаз. Как хотелось ей хоть на миг оказаться в одиночестве! Повернувшись спиной к остальным, она прошептала в трубку:

— Мосс, я люблю тебя.

— Я знаю, Билли. Щелчок.

Билли держала немую трубку возле уха, чувствуя, как она холодеет в ее руке.

— Ну, что он сказал? — спросил Сет.

— Он… он сказал, что скучает по мне.

— Нет, я имею в виду, сказал он что-нибудь важное? Когда он возвращается в Штаты?

Билли молча повернулась и стала подниматься по лестнице в свою комнату. Она хотела побыть наедине со своими мыслями о Моссе, а больше всего ей хотелось избежать настойчивых расспросов Сета.

Глава 8

Билли переполняла решимость сделать дом Мосса своим домом. Но ее многое озадачивало. Техас оказался так непохож на Филадельфию. Сет принимал в Санбридже своих друзей — предпринимателей и партнеров. Очень часто финансовые соглашения заключались прямо на крыльце. Снова и снова негромкие голоса обсуждали подробности сделки, которая затем скреплялась сердечным рукопожатием. И только потом контакты и соглашения переносились на бумагу — рука мужчины, протянутая в знак обещания, значила больше, чем его законная подпись.

По мере того как Билли все больше сосредоточивалась на зреющей в ней маленькой жизни, ее собственная жизнь становилась все более обращенной на самое себя. В ее теле быстро происходили изменения, которые сопровождались новым приливом дурноты. Груди стали полными и болезненно чувствительными, движения казались неуклюжими, а в зеркале она замечала, что живот начинает торчать вперед, приподнимая подол платья. Агнес решила, что пришла пора обзавестись юбками и рубашками для беременных. Билли часто скучала по всему, что было так привычно в Филадельфии. Как приятно было пойти за покупками с подругой или просто прогуляться по городу и посмотреть на витрины. Приходилось напоминать себе, что все ее друзья в колледже, а ближайшие магазины с витринами находились за сорок миль, в Остине.

Когда во время ужина заходила речь о беременности Билли, Сет настойчиво говорил о будущем малыше как о мальчике, и по его тону становилось ясно, что на меньшее он не согласен. Джессика мягко внушала невестке:

— Билли, не стоит спорить с Сетом. Я за ним замужем уже почти тридцать лет и знаю, о чем говорю. — Билли понимала, как сочувствует ей свекровь во время таких бесед, и это служило утешением. Кроме того, если ребенок родится, то, независимо от его пола, назад его не отошлют. Лишь бы он был здоров, остальное не имеет значения.

Билли обнаружила, что молчаливая антипатия Агнес к Джессике расстраивает ее: казалось, мать предпочитает сопровождать Сета в его поездках по ранчо, сидеть с ним в кабинете, слушая по радио новости. В то время как Билли и Джессика читали письма Мосса, Агнес изучала доклады о перспективах последних вложений Сета в электронную промышленность. Они хорошо ладили друг с другом, эти двое, находя полное взаимопонимание. Каким бы сварливым и придирчивым ни был Сет, но в Агнес он нашел равного себе партнера и уважал ее за это.

Билли словно впервые видела свою мать. Агнес больше не выглядела матроной средних лет. Она по-новому зачесывала волосы наверх, носила модные платья и элегантные туфли (вместо прочных и практичных, которые всегда покупала в Филадельфии) и оказалась очень привлекательной женщиной. Даже некоторые партнеры Сета, приходившие к ним в дом, попадали под обаяние янки-родственницы Коулмэнов, и ее несколько раз приглашали на ужины.

Почти с самого начала Агнес поставила Сета перед фактом. Дала ему понять, что в качестве матери Билли держит под контролем и дочь, и ребенка, которого та вынашивает. Сыновья уезжают из дома, дочери остаются и повинуются. Сет должен был понять, что если в Санбридже что-то не заладится, Агнес заберет дочь и вернется в Филадельфию. «Ей бы следовало родиться мужчиной», — невольно подумывал Сет.

В последний день сентября, когда Билли и Джессика сидели среди розовых кустов и пили охлажденный фруктовый пунш, к ним подбежала Тита, неуклюже переваливаясь с боку на бок и размахивая письмом авиапочты. Джессика тревожно схватилась рукой за горло, Билли заторопилась к ней, одновременно выхватив у Титы письмо.

— Все в порядке, Джессика. Это из Англии. — Она протянула письмо свекрови и села напротив, чувствуя такое же облегчение, какое отражалось на лице Джессики.