Книга Победить или умереть - Сергей Самаров

Каждое большое и значимое дело всегда начинается с восстановления дыхания. Это позволяет расслабиться, сбросить скованность с тела и с мыслей. А уж какое дело может быть более значимым для любого человека, чем спасение своей жизни в критической ситуации?!

Вьюгов глубоко вдохнул и резко выдохнул, полностью, до ощущения потягивания мышц в самом низу живота, изгоняя из себя застоявшийся воздух камеры. Правда, новый тоже был не очень-то насыщен озоном, но еще не окислился в легких и потому позволял дышать легче. После этого «краповый» капитан сначала задул светильник, потом трижды ударил кулаком в дверь и прильнул к ней ухом, радуясь звону консервных банок.

Он ждал шагов часового, но тот, как и обещал, не спешил. Трех ударов в дверь ему было явно мало. Тогда капитан заколотил по доскам обеими руками, да так, словно всю пещеру собирался разбудить. Часового-то он уж точно взбудоражил, поэтому даже ждать не стал, сразу полез в темноте в свою нишу над дверью и успел вовремя.

Часовой в этот раз подоспел быстро. Он шел, ругаясь на ходу, перемежая слова родного языка русским матом. Психанул, видимо, парень. Вот и хорошо. Нервное возбуждение человека, которого таким грохотом лишили сна, всегда заставляет его сердце усердно колотиться. Потом произойдет дополнительный стресс. Противник с психологической точки зрения будет подготовлен к тем самым дальнейшим неприятностям, которые капитан не преминет ему доставить.

Все шло так, как пленник и думал. Дверь сильнее обычного загремела консервными банками. Часовой даже сердито потряс ее, перед тем как открыть, показывая, что идет в гости.

– Ты что, козел, наглеть будешь? Я тебя отучу от… Опять погасло!.. Козел! Я тебе ноги сейчас повыдергиваю, а потом и голову оторву, отродье русское. Эй, ты где?

Луч фонарика пробежал по гроту, осветил аккуратно застеленную постель, потом пошарил по углам, но пленника нигде не нашел. Растерянный часовой шагнул вперед, чтобы еще раз осмотреть все помещение. В тот момент, когда расстояние между ним и дверью составляло около двух метров, капитан Вьюгов спрыгнул и пружинисто приземлился на обе ноги.

Еще в полете он успел сказать:

– Ку-ку…

Часовой почувствовал движение за спиной, услышал голос и резко развернулся, чтобы раз и навсегда пресечь желание пленника к шуткам, но капитан уже начал движение. Он оттолкнулся сразу двумя ногами, со всей возможной силой. Зря, что ли, Вьюгов тренировался когда-то в военном городке спецназа внутренних войск на лестнице в сто двадцать широких ступенек, по несколько раз в день поднимаясь по ней такими же прыжками?

Атаки часовой не ожидал. Даже если и так, то, скорее всего, удара, а тут в него летело все тело. Страшный удар лобовой костью, которая является самой крепкой в человеческом организме, пришелся прямо в челюсть. Часовой рухнул на спину и широко раскинул руки. Добивать человека, находящегося в бессознательном состоянии, может быть, кому-то покажется некрасивым, но Вьюгов и тени сомнения не испытал. Время, которое пройдет до объявления тревоги, непосредственно влияло на его возможность выжить.

Он наклонился, и осколок чашки, ставший ножом, разорвал сонную артерию на горле часового. Не разрезал, а именно разорвал. Кровь булькнула, вырвалась наружу волной и обрызгала капитану Вьюгову лицо и грудь. Но он обратил на это мало внимания, посчитав такую боевую раскраску просто камуфляжем, средством устрашения других противников, которые могут встать на его пути. Капитану нужно было вырываться из пещеры на свежий воздух, а там, как ни крути, стоит зима, хотя и близкая к весне, но все-таки. Горные ночи не балуют теплом даже летом. Поэтому лучше не мокнуть лишний раз.

Вьюгов вытащил из кармана свой краповый берет, который бандиты обещали отобрать, но не сделали этого, хотел вытереть им лицо, но передумал, только пальцами, смоченными в ведре с водой, промыл глаза, чтобы не слипались веки. Это будет очень неприятно. Даже просто ресницы, и то противно. Ведь кровь имеет свойство быстро сворачиваться.

Только после этого Вьюгов вернулся к распростертому телу, из которого вытекала последняя кровь. Сонная артерия уже не фонтанировала, хотя пульсировала небольшими выбросами. Это говорило о том, что сердце еще не остановилось, хотя кровь, вместо того чтобы поступать к мозгу, выходила наружу. Для того чтобы умереть, мозгу требуется меньше минуты, а прошло уже больше полутора. Значит, часовой не оживет, не позовет кого-то на помощь.

Капитан Вьюгов старательно и аккуратно надел берет, строго по носу выверил расположение кокарды и почувствовал себя сильнее. Теперь ему надо было вооружиться, а для этого требовалось лишь протянуть руку. Тело часового было тяжелым и жестким. Вьюгов правильно оценил, что этот парень был сильным и мог бы доставить неприятности любому противнику. Поэтому с ним следовало действовать именно так, как сделал Вьюгов, нападать неожиданно.

Перевернуть убитого бандита лицом вниз было несложно. От него сильно пахло костром. Но это не мешало капитану, как не останавливала его и кровь, все еще вытекающая из горла. Чтобы снова не испачкаться, Вьюгов переворачивал убитого, взяв его за руку.

Автомат, заброшенный за спину бандита стволом вниз, оказался в руках капитана. Чтобы забрать нож вместе с ножнами, пришлось снять с убитого ремень. Для этого его снова пришлось переворачивать. Но ремень мог для чего-нибудь и сгодиться во время побега. Свой на месте, вот пусть там и остается. Он выполняет свою задачу, а чужой понадобится для чего-то еще. Поэтому Вьюгов свернул трофей и убрал его в карман разгрузки.

Нож был большой и тяжелый. Такой вместо топора можно использовать. В ножнах, имеющих несколько карманчиков с клапанами, находились еще три ножа, два метательных, один тонкий и узкий, с лезвием в десяток сантиметров. Все это могло пригодиться капитану Вьюгову, как и три гранаты для подствольника, сдвоенный запасной магазин для автомата и три ручные гранаты Ф-1. Такую тяжесть таскать с собой не очень хотелось, но она давала относительную безопасность, поэтому отказываться от нее было нельзя.

С самого Вьюгова разгрузку бандиты не сняли, только вытащили из карманов все, включая документы, как личные, так и на машину, оставшуюся дома, которые он зачем-то взял с собой, деньги и сотовый телефон. Если бы на капитане был бронежилет, его содрали бы вместе с разгрузкой. Но он сам его снял перед посадкой в БТР и положил рядом с собой. Разгрузка без бронежилета висела на капитане тряпкой, но это значения не имело. Теперь пустые объемные карманы можно было загрузить гранатами и магазинами.

Осталось забрать спички. Коробок был там же, куда часовой положил его на глазах Вьюгова. Но спичек в коробке оказалось всего ничего, штук десять от силы. Поиск в других карманах ничего не дал. Значит, придется довольствоваться тем, что имеется.

Посветив фонариком на тело часового, Вьюгов вздохнул и перекрестился, хотя не относил себя ни к верующим, ни к атеистам. Он шагнул за дверь, слегка задев ее плечом. Консервные банки вздрогнули и едва слышно звякнули, словно неуверенно попрощались.

Держать фонарик постоянно включенным было нельзя, а без него легко споткнуться и полететь неведомо куда. Мест, подходящих для этого, здесь, видимо, хватало. Когда Вьюгова вели сюда, он видел, что проходы находились в разных горизонтах, были и прямые, и с уклоном не только вперед или назад, но и в разные стороны, что говорило о естественном происхождении самой пещеры. Прямо посреди коридоров встречались колодцы. Все разного размера, да и глубины, наверное, тоже.