Книга Клуб гурманов - Саския Норт

Я поставила машину на парковке у огромной торговой галереи, где располагались лучшие кулинарные бутики. Я съела устрицу в «Рыбном дворце» и купила пять кусков копченого лосося, попробовала оливок в сырной лавке и вышла оттуда с большим куском крестьянского бри, рокфором для Михела и нежным зрелым козьим сыром. В булочной меня угостили теплой итальянской чиабаттой, и она оказалась такой восхитительной, что я купила пять таких булочек и, конечно, их знаменитый яблочный пирог.

На улице уже стемнело, полил дождь, и я помчалась — проклиная погоду, зиму и эту страну — с полными пакетов руками прямо по лужам к машине, где я свалила сумки на заднее сиденье и плюхнулась за руль.

— Не пугайся, — сказал Симон.

Я испугалась. Так сильно, что могла только тяжело дышать, издавая при этом какой-то писк, и схватилась обеими руками за грудь, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце.

— Господи, Симон! Мать твою! У меня же инфаркт будет!

Он положил руку мне на спину, отчего я шарахнулась в сторону и стукнулась головой о стекло.

— Ай! Черт! Вот черт!

Я спрятала лицо в ладонях, чтобы он не увидел моих слез. Он был насквозь мокрый, и от него пахло выпивкой.

— Извини, — сказал он. — Я не хотел довести тебя до припадка. Но я увидел, как ты приехала, и когда ты вышла из машины, я тебе кричал, но ты не услышала… Я не хотел подходить к тебе в магазине, сама понимаешь. Ну вот, я ждал тебя, а потом пошел такой сильный дождь, и твоя машина была не закрыта, что, кстати говоря, очень глупо с твоей стороны.

— Чего тебе от меня надо?

— Эй, але! Ты же мне написала! Сначала требуешь, чтобы я оставил тебя в покое, а через три дня тебе вдруг надо меня видеть! А теперь ты смотришь на меня, как будто я серийный убийца… Так что этот вопрос надо задать тебе.

Я никак не могла перестать дрожать.

— Я думаю, я просто запуталась.

— Ты хотела меня видеть, так вот он я! — Он развел руки и заулыбался. — Или мадам опять передумала?

— Под словом «видеть» я не имела в виду нападение.

Я пыталась думать о нем как о вульгарном рыночном торговце, мерзком телефонном сутенере, холодном расчетливом убийце, но это не помогало, страсть к нему снова накрыла меня, и он почувствовал это, как собака запах крови. Он протянул ко мне руку и стал медленно гладить меня по шее.

— А что ты имела в виду?

Я нервно сглотнула.

— Встретиться где-нибудь подальше отсюда…

Его глаза заблестели, и он улыбнулся во весь рот.

— Вот как! Ты имеешь в виду там, где есть кровать?

Его другая рука гладила мое бедро, забираясь все выше и выше. Большой палец добрался до трусиков.

— Приблизительно, — забормотала я и вытащила его руку. — Симон, мы не должны делать это здесь. Нельзя.

— Нас никто не видит. А мы постараемся, чтобы окна как следует запотели.

— Мою машину могут узнать.

— Тогда поехали отсюда…

Он взял меня за подбородок и заставил посмотреть ему в лицо. Я испугалась сама себя, своей готовности снова ему отдаться. Мне уже было наплевать на то, что мы были на парковке в центре деревни, где каждый мог нас узнать, на то, о чем предупреждала меня еще утром Дорин Ягер, о его двуличности. Наплевать на собственные благие намерения по отношению к Михелу и детям.

Он поцеловал меня в губы, так легко и нежно, как будто на самом деле любил меня, и чувствовал то же, что и я: что я больше не одинока. Я положила ладони на его холодные щеки, чтобы удержать его, но вместо этого поцеловала его со всей нежностью. Он глубоко вдохнул, и его поцелуи стали настойчивей. Он взял мою руку и положил на свой твердый член.

— Ну давай, — простонал он мне в ухо, — скажи мне…

— Что?

Я убрала руку. Для меня это было чересчур быстро.

— Скажи. Что ты хочешь делать со мной там, подальше отсюда…

Он потянул за пуговицы на моей блузке, сунул нос между грудей, взял их обеими руками и мягко сжал. Я не могла произнести ни слова. Он поднял голову и снова поцеловал меня, на этот раз жадно, и сунул руку мне в трусы.

— Тогда я скажу, — выдохнул он. — Я хочу тебя трахнуть, Карен. И я тебя трахну. Где-нибудь подальше отсюда. В постели. Очень долго и сильно.

Его палец пробирался уверенно и целенаправленно. Я задрожала.

— Если ты не захочешь чего-то другого. Скажи мне…

— Нет, — пролепетала я.

Нам надо было прекратить. Кругом ходили люди. На заднем сиденье у меня стояло детское кресло. Приятели узнали бы машину. По животу и ниже, к бедрам, волной прокатилась теплая дрожь и почти накрыла меня с головой, когда он вдруг убрал руку и сказал:

— Ты права. Здесь не место.

Я хватала ртом воздух, как выброшенная рыба.

— Прости, Карен. Я пойду. Я был так рад тебя слышать… А потом увидел тебя здесь. Мне так захотелось с тобой поговорить.

— Это я заметила.

Он провел руками по непослушным волосам, и я вдруг заметила у него на лице настоящее замешательство.

— Когда ты рядом, я просто не могу от тебя оторваться.

Какое-то время мы молчали, глядя друг другу в глаза. Его глаза помрачнели, когда он снова заговорил:

— Моя жизнь превратилась в кошмар после смерти Эверта. Ты знаешь, что у нас сегодня ночью разбили окна? И что нам все время звонят и вешают трубку? Патрис напугана. Она хочет уехать из деревни. Даже уехать из страны. Все время говорит о Марбелле. И если так пойдет дальше, нам и правда придется…

— Ты не хочешь заявить в полицию?

— Нет, по-моему, это не выход. Эти люди не относятся к моим друзьям. Даже больше, эта Дорин Ягер… Я добился ее отстранения. Потому что она зашла слишком далеко. И она настоящая истеричка, вполне возможно, что она за всем этим и стоит.

— Но зачем бы ей это делать?

— Потому, что чокнутая, — он вздохнул. — Полиция мне не друг, и я им не друг. Такие люди, как я, должны сами заботиться о себе. Мы свободны, как птички, в этой стране. Стоит мне сделать ошибку, например, когда я плачу налоги, они тут же меня найдут. Но если мне кто-то угрожает, у них тут же случается нехватка персонала.

Он несколько минут просидел, задумчиво глядя перед собой, потом повернулся ко мне и протянул руки:

— Иди сюда. Иди ко мне.

Я положила голову на его широкую накачанную грудь. Он гладил мои волосы. Это было так спокойно и так прекрасно. И тихо, несмотря на бурю на улице.

— Мне нужно ехать, — сказал он. — Но я очень хочу с тобой встретиться. Тогда я позабочусь, чтобы у меня было больше времени. Я все устрою.

— Я могу только в понедельник.