Книга Смерть в Поместье Дьявола - Энн Перри

Эмили хотела, чтобы Шарлотта пошла на бал, потому что она, как никто, умела наблюдать за людьми. Где-то сестра проявляла удивительную наивность, но в другом ее проницательность не знала равных. Возможно, именно за это Кристина и не любила ее, может, даже и ревновала. А люди, обуреваемые сильными эмоциями, иной раз выдавали себя. Шарлотта превращалась в удивительную красавицу, когда наслаждалась жизнью, уделяя кому-либо все свое внимание, как это произошло — по непонятной пока причине — с генералом Балантайном. Если что-то и могло заставить Кристину потерять выдержку и уверенность в себе, так это заигрывания Шарлотты с генералом… или даже с Аланом Россом.

Таким образом, Эмили, Джордж и Шарлотта прибыли на бал лорда и леди Истерби, устроенный в честь их старшей дочери. Опоздали они лишь на чуть-чуть, не выйдя за рамки приличия, и их встретил одобрительный шепот уже собравшихся в зале гостей.

Эмили, как обычно, отдала предпочтение светло-зеленому цвету, который так хорошо сочетался с ее белоснежной кожей. Подсвеченные длинные локоны волос напоминали ореол. Выглядела она богиней раннего английского лета, когда всё в цвету, а воздух насыщен прохладой и светом.

Эмили тщательно продумала и наряд Шарлотты, с тем чтобы он привлек внимание генерала и по этой самой причине досадил Кристине. И Шарлотта вплыла в зал в ярко-синем сверкающем платье, с изящным воротником под горло, на фоне которого ее волосы сияли отсветом старой меди. Она напоминала тропический вечер в те самые мгновения, когда золото солнца уже погасло, но земля еще сохраняет тепло дня. Если она и знала о замысле Эмили, то никоим образом это не выказывала. Эмили полагала, что оно и к лучшему, поскольку совесть Шарлотты никогда не позволила бы ей реализовывать этот замысел, как бы ей ни нравилась его идея. А если бы Шарлотта попыталась флиртовать, у нее ничего не вышло бы. Но ей давно уже не предоставлялся шанс роскошно одеться, показать себя во всей красе и танцевать весь вечер. Шарлотта даже не представляла себе, как же ей этого хотелось.

Их встретили с любопытством. Титула Джорджа и того факта, что Шарлотта — новое лицо в обществе, а потому личность загадочная, вполне хватило, чтобы они привлекли всеобщее внимание. Опять же, выглядели сестры потрясающе, а этого уже хватало, чтобы домыслы и слухи по их части поддерживали разговор в самых разных домах в течение ближайшего месяца.

И это обстоятельство лило воду на мельницу Эмили: Кристина не любила, когда в центре внимания оказывался кто-то еще. Правда, на мгновение Эмили охватили сомнения: а вдруг она ошиблась в расчетах, заполучить нужные сведения не удастся, а неприятностей будет куда больше, чем она предполагала? Но она тут же выбросила эту мысль из головы. Все равно что-то менять слишком поздно.

С ослепительной улыбкой Эмили пересекла зал, чтобы поприветствовать леди Балантайн, которая, казалось, застыла, выпрямившись во весь рост, с царственной осанкой.

— Добрый вечер, леди Эшворд, — холодно поздоровалась Огаста. — Лорд Эшворд, как приятно видеть вас вновь. Добрый вечер, мисс Эллисон.

Внезапно Эмили кольнул стыд. Она посмотрела на Огасту. Ее плечи напряглись; на шее, под рубиновым ожерельем, натянулись жилы. Камни кровавого цвета выглядели холодными и тяжелыми. Огаста испугалась Шарлотты? Неужели она любила своего мужу? А эта мягкость, появившаяся у рта генерала, его чуть расправившиеся плечи… неужели речь о чем-то больше, чем легкий флирт с приятной во всех отношениях женщиной? Что-то такое, задевшее душевные струны, не дающее покоя, оставляющее пустоту, которую ничем другим не заполнить… и Огаста это знала?

Бальный зал заполняли смеющиеся, разодетые люди, но на мгновение Эмили перестала их замечать. Под потолком сверкали люстры, мелодично играли скрипки, лакеи с подносами элегантно лавировали в толпе, предлагая гостям шампанское и фруктовый пунш.

Она стремилась лишь к одному: вывести Кристину из привычного равновесия, чтобы та, потеряв бдительность, проболталась о женщинах из светского общества, которые могли бывать в борделе Макса. И меньше всего Эмили хотелось кому-то навредить. Только бы Шарлотта знала, что делает!

Ее мысли прервались: на балу полагалось вести светскую беседу. Слушала она вполуха, вставляла какие-то глупые фразы о том, какая лошадь может выиграть или не выиграть скачки, даже не зная, о каких именно речь — «Дерби»[21]или «Оукс».[22]Естественно, упоминалось имя принца Уэльского.

Прошло минут тридцать или около того, прежде чем тема иссякла, и Алан Росс спросил Эмили, окажет ли она ему честь, позволив пригласить на следующий танец. Ощущения возникали странные: находиться так близко от другого человека, двигаться одновременно, иной раз соприкасаться, но при этом обходиться без слов; они так быстро сближались и расходились, что не представлялось возможным обменяться хоть фразой.

Эмили всматривалась в его лицо. Не такое красивое, как у Джорджа, но чувственное, и оно становилось все более притягательным по мере того, как она лучше узнавала Алана. События на Калландер-сквер всплыли из глубин памяти, и она задалась вопросом: сколь сильным оказался для него удар? Не составляло секрета, что он любил Елену Доран. Рана так и не зажила? Натянутая кожа щек и морщины у рта — результат душевной боли?

Возможно, в этом веская причина резкости Кристины, ее очевидного желания задеть Шарлотту. Сестра помнила Елену, а теперь переступила границу допустимого флирта, завязав дружеские отношения с генералом. Это понятно, пусть и грубо, если все ограничивается высотой груди и округлостью бедра. Но задействовать разум, сострадание, воображение… это уже выходило за общепринятые правила.

Какие же правила соблюдала сама Кристина? Или обращала на них внимание?

Эмили оглядела зал, когда поворачивалась в руках Алана Росса. Поверх его плеча она увидела Кристину, прижимающуюся к кавалерийскому офицеру в великолепной форме. Она громко смеялась, глядя ему в глаза, и выглядела сногсшибательно. Офицер млел от восторга.

Эмили перевела взгляд на Алана Росса. Он все это, конечно же, видел — мгновением раньше смотрел в ту сторону, — но выражение его лица не изменилось. То ли он к такому привык, то ли научился скрывать чувства, то ли поведение Кристины его больше не волновало.

Тут же пришла мысль — очевидная, но при этом настолько неприятная, что на мгновение Эмили сбилась с ритма и едва не наступила на ногу партнеру. В другое время очень бы огорчилась, но в свете этой новой мысли неловкость в танце выглядела сущей банальностью.

Была ли Кристина сама одной из женщин Макса? Хм… Алан Росс и не старый, и уж точно не зануда. Но возможно, обаяние Алана, недостижимость его внутреннего мира, побуждали к завоеванию расположения других — неважно кого — еще сильнее, чем скука?