Книга Не моя война - Вячеслав Миронов

— Зачем? Чтобы ты через неделю нас снова избил, и мы сдохли в твоем овощехранилище?

— Никто вас больше пальцем не тронет. Сурет звонил. Откуда он узнал про это? Очень недоволен. Сильно ругался. Сказал, что скоро приедет. Сказал, чтобы батальонные учения провели.

— Ты понимаешь, что мы минимум неделю, а то и две, не сможем двигаться, только до туалета, и то медленно.

— Неделю? Две недели? Вах! Это много!

— Сам виноват.

— Ладно, но вы можете объяснить, как проводить занятия.

— Кому — Модаеву?

— Ну, хотя бы и ему… — комбат замялся.

— Вот так — пятьдесят процентов. А вот так — сто процентов! — я сделал известный жест, сначала до локтя, а потом до плеча. — Хочешь завалить дело — поручи его Модаеву.

— Он такое же военное училище заканчивал, вот и пусть проводит у тебя занятия.

— Мы основные темы отработали, ротные не могут, что ли, провести занятия?

— Пробовали, но у них не получается. Давайте выпьем! — он тем временем разлил коньяк.

Себе стакан, нам по полстакана. Коньяк он пил как воду, не морщась. Нам с голодухи, да после лекарств ударило в голову. В голове сразу же зашумело, мы набросились на фрукты. Витаминов, наверное, тоже не хватало, уж больно вкусными они нам тогда показались.

— Слушай, а почему братья ваши турки не присылают инструкторов?

— Не знаю, надо у Сурета спросить.

— Так что с соседним батальоном случилось?

— Вроде все хорошо, отучились, кинули их в бой. Три дня провоевали нормально, захватили деревню, как водится всех мужиков повесили, расстреляли, барахла уже там никакого не было, так, бабы одни. Потом пошли дальше, другую деревню освобождать, только спустились в лощину — по ним ударили с двух сторон из пушек и пулеметов, когда заметались, запаниковали, выехали шесть танков, и всех замесили. Осталось в живых человек десять от всего батальона. Кто погиб. Кто в плен попал. Эти танки часто появляются и портят нам всю картину. Мы тоже пару раз пытались свои танки выставлять против них. Но у них более опытные танкисты — все офицеры-наемники.

— Офицеры-наемники? Это круто! А не врешь?

— Нет. Однажды подбили танк. Предлагали сдаться, но они отказались, взорвали себя гранатами. Потом уже по остаткам документов определили, что офицеры. У них были удостоверения личности офицеров, у всех. И жетоны на шеях. Все офицеры. От майора до лейтенанта.

— Русские?

— А все! — он махнул рукой. — Русские, белорусы, украинцы. Всякой твари по паре.

— М-да, печально. Жаль мужиков.

— Их вам жалко, а меня не жаль?

— Они нас не пытали, на расстрел не водили, палками не били. И потом, подумай, они сами взорвали себя. Танк тоже взорвался?

— Нет, весь боекомплект они израсходовали, сами погибли. Внутри танка все было в кровищи, в кишках, мозгах. Бр-р-р, мерзость! Какая им хрен разница, за кого воевать, деньги ведь не пахнут! Мы бы платили больше.

— Наверное, есть разница, если многие отказываются у вас воевать за деньги. Да еще взрывают себя.

— Не понимаю. Давайте выпьем!

— И не поймешь. Нам много не наливай, в нас уже по полкило лекарств, неизвестно, как они с коньком — подружатся или нет.

Комбат разлил остатки коньяка и достал откуда-то вторую бутылку. Мы даже не заметили, где он ее прятал. Ловкач! Мы выпили. Хорошо! Боль почти ушла. По телу разошлась приятная истома.

— А я бы за хорошие бабки за кого угодно пошел воевать!

— Не боишься, что мы Сурету расскажем?

— Не расскажете. Вы и так здесь пленные! Кто же вам поверит! Я хозяин ваших жизней, сейчас прикажу, и вас запорют до смерти!

— Дерьмо ты на палочке, а не хозяин наших жизней! Сам же сейчас приполз к нам, и умоляешь, чтобы мы спасли твой батальон и научили бороться с танками.

— Нас в училище учили так: для борьбы с танками существует три способа. Знаешь, какие?

— Нет.

— Надолбы, выдолбы и вы — долбодебы! Надолбы и выдолбы самостоятельно организуешь, а мы с Витей должны научить твоих долбодебов бороться с танками. Так?

— Так. А что такое надолбы и выдолбы?

— Объясним, а пока сиди и мотай на ус. Если ты, паскудник, еще, хоть один раз посмеешь нам заявить, что ты хозяин наших жизней, или же что-нибудь выкинуть типа порки, то хрен тебе, а не занятия, или же возьмем и научим твоих идиотов, как правильно погибнуть в первом же бою! Ты понял?!

— Не ори, охрана услышит.

— А что у тебя есть для борьбы с танками?

— С танками? Ничего.

— Зашибись!

— И что же ты предлагаешь?

— Чтобы мы выжили и победили.

— Неплохо и похвально. Шапки есть?

— Какие шапки? — не понял комбат.

— Обычные шапки. Бери и закидывай ими танки. Больше я тебе ничего не могу предложить. Правда, есть еще пара дедовских способов.

— Говори.

— "Коктейль Молотова".

— Это как?

— Бутылку с бензином тряпочкой заткнул, поджег, бросил бутылку на корму. Но для этого надо танк над собой пропустить. На это не каждый способен. Вот и все! Но для этого мы тебе не нужны. Можешь еще собачек натаскать с взрывчаткой на спине. Но это уже не по моей части, я животных люблю. Людей — нет, а вот животные моя слабость. Так чему мы можем научить твоих людей? Это ты и сам можешь им рассказать. А противотанковые мины, гранаты есть?

— Только противопехотные, — покачал хмуро головой комбат. — А если их связать вместе, то получится что-нибудь?

— Не знаю, вряд ли даже гусеницу порвет.

— Когда в 91-м в Москве ГКЧП путч устроило, там танкам и БМП вставляли арматуру в гусеницы и их колеса… — вдруг вспомнил комбат.

— Катки называются.

— Во-во, в эти катки и шестеренки совали железные прутья, арматуру, трубы. Может и нам тоже этому научить людей?

— Нет проблем, только пусть они сначала научатся бегать по полю рядом с танком под огнем, и засовывать на бегу весь тот хлам, который ты только что перечислил.

— Да, ситуация! — комбат нервно потер руки.

— Выстрелы к РПГ-7 остались?

— А это что?

— Видел у бойцов такая труба с раструбом на конце, а с другой стороны вставляются типа фауст-патронов, снизу пистолетная рукоятка приделана?

— Видел. Но, по-моему, ничего не осталось. Модаев сегодня, после вашей порки, проводил занятия, показывал, как надо стрелять.

— Попал?

— Попал… Урод! Построил роту, сам вышел перед ними, показал, как заряжается, а затем встал к ним спиной и выстрелил. Струя раскаленного газа троим лица спалила. Руки обожгло. Сейчас в больнице. Его чуть остальные бойцы не убили. Мулла стоял рядом, спас.