Книга Секреты Лос-Анджелеса - Джеймс Эллрой

– С-с-сильвестр Ф-фитч, один-ноль-девять, Авалон, серый дом на углу, только, пожалуйста, не убивайте меня, не надо, не…

Уайт вылетает за дверь.

Фонтейн оседает на пол. Он в обмороке.

В коридоре шум. Эд пытается встать – и понимает, что ноги ему не повинуются.

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

По городу мчится колонна из четырех машин: две черно-белые, две без опознавательных знаков. Надсадный вой сирен слышен за милю. Вверх по набережной – до серого дома на углу.

За рулем в переднем автомобиле Дадли Смит, рядом – Бад с дробовиком. Перед домом разделяются: черно-белые – на аллею, вторая, без опознавательных знаков, с Майком Брюнингом и Диком Карлайлом, останавливается на улице. Майк и Дик расчехляют винтовки, берут дверь на прицел.

– Босс, он мой, – говорит Бад. Дадли подмигивает:

– Действуй, сынок.

Бад обходит дом, перепрыгивает через забор. Крыльцо, Дверь с проволочной сеткой, заперта на крючок. Бад поддевает крючок перочинным ножом, входит на цыпочках.

Темные очертания: стиральная машина, дверь-жалюзи – сквозь щели сочатся полоски слабого света.

Бад толкнул дверь – не заперта. Выход в коридор, свет – из двух приоткрытых комнат. Ковер на полу и музыка обеспечат ему прикрытие. На цыпочках Бад приближается к первой двери, осторожно заглядывает внутрь.

На кровати распростерта обнаженная женщина – привязана галстуками за руки и за ноги, еще один галстук во рту. Следующую дверь Бад распахивает ногой.

Голый жирный мулат перед телевизором жрет рисовые хлопья «Келлог». Завидев Бада, роняет ложку, поднимает руки:

– Сдаюсь, сэр, мне неприятности с полицией ни к чему…

Бад стреляет ему в лицо, потом достает запасной пистолет и делает несколько выстрелов с того места, где только что стоял мулат.

Мулат мешком валится на пол. Из дыры, оставленной пулей Бада, сочится кровь. Бад сует запасной пистолет в руку мертвеца. Входная дверь уже трещит под ударами полицейских. Бад опрокидывает на тело мулата хлопья и набирает номер скорой помощи.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

Карен заснула, утомленная ссорой. Джек не спит и смотрит на нее.

Все началось из-за снимка в газете: Джек Победитель и Кэл Дентон тащат за шкирки троих цветных ублюдков – подозреваемых по делу «Ночной совы». У ниггеров расквашены физиономии. Карен сказала, что все это напоминает дело парней из Скоттсборо[28]. Не думала она, что Джек способен избить до полусмерти человека, вина которого не установлена. Джек ответил:

– Черт возьми, да он им жизнь спас. Знал бы, что они похитили и всю ночь насиловали мексиканскую девушку, – позволил бы Дентону их прикончить.

Слово за слово – и они поссорились.

Теперь Карен спит к нему спиной, сжавшись в комочек, словно запуганный зверек, даже во сне ждущий пинка. Джек одевается и смотрит на нее.

Хватит с него «Ночной совы», пора уже возвращаться к своим прямым обязанностям. Эд Эксли установил, что по этому делу трое ниггеров, скорее всего, чисты. Подтвердить это или опровергнуть должны показания женщины, которую они едва не прикончили. Молодчина этот Бад – придумал сыграть с Фонтейном в «русскую рулетку», чем очень помог делу. Можно, конечно, предположить, что черные бросили девушку, поехали в «Ночную сову», повеселились там, потом вернулись, – но как-то не верится. А может быть, Коутс и Фонтейн оставили при девушке Джонса, а сами устроили мочилово в «Ночной сове» с другими подельниками? Дробовиков так и не нашли, пропал и «меркури» Коутса. В комнатах подозреваемых улик не найдено. Остатки одежды, найденные в мусорном баке, так обгорели, что сделать анализ крови невозможно. Парфюм на руках у черножопых не позволяет провести парафиновый тест. А если дело повиснет, пресса полицию Лос-Анджелеса просто на британский флаг порвет.

Коронер пока что пытается установить личность убитых: снял зубные карты, исследовал физическое состояние, сравнивает со списками пропавших без вести. Повар, кассирша, официантка установлены стопроцентно, с тремя посетителями – пока глухо. Вскрытие показало, что женщины не изнасилованы. Нет, пожалуй, не Коутс с Джонсом и Фонтейном – эти бы своего не упустили! Дело взял на контроль Дадли Смит: теперь его ребята прочесывают судимых за вооруженные ограбления, отпущенные на поруки из психлечебниц – всех известных полиции опасных уродов. Допросили разносчика газет, который видел на стоянке возле «Ночной совы» пурпурный «меркури», – теперь он уверяет, что это мог быть и «форд» «шеви». Что ж – проверяем зарегистрированные «форды» и «шеви». Кстати, тот смотритель из Гриффит-парка, что опознавал ниггеров, теперь уже не так уверен. Эд Экс объявил Грину и Паркеру, что, по его мнению, «меркури» мог быть оставлен у «Ночной совы» нарочно, чтобы подставить черных. Дадли эту теорию высмеял – по его мнению, это просто совпадение. Версия, казавшаяся ясной как день, рассыпается на глазах.

Газетчики с ума сходят. Уже звонил Сид Хадженс – ни слова о порнографии, ничего похожего на «у всех свои декреты», вежлив, даже почтителен. Поместил на разворот восторженный рапорт о Джековых подвигах в мотеле «Тенвир».

«Ночная сова» стоила ему дня расследования по основному делу. Но Джек просмотрел рапорты – ничего нового не обнаружено. Если верить братьям-копам. Сам он состряпал туфтовое донесение – ничего о Бобби Индже и Кристине Бергерон, ни слова о найденных новых журналах. Ни слова о том, что в мозгу его постоянно прокручиваются самые грязные сцены с глянцевых страниц. И в главных ролях – его милая, чистая Карен.

Джек поцеловал Карен в затылок, надеясь, что она проснется и улыбнется ему.

Не повезло.

* * *

Для начала пробежимся по знакомым адресам.

Шарлвиль-драйв: вопросы без ответов. Никто из жильцов не знает, куда переехали Кристина Бергерон и ее сынок, никто ничего не может сказать о мужчинах, которых водила к себе. В соседних домах – тоже никакого результата. Позвонив в среднюю школу в Беверли-Хиллз, Джек выяснил, что Дэрил – хронический прогульщик, в школе не появляется неделями, но смирный, не хулиган (еще бы – учителя-то его просто не видят). Джек не стал уточнять, что Дэрилу не до мальчишеских проделок: трахаться с собственной матерью перед камерой, да еще на роликах – должно быть, уйму энергии отнимает.