Книга Каждый твой взгляд - Шерри Томас

Неужели часы визитов так изменились?

— Уже поздно. Мы не обязаны никого принимать.

Лицо Дэвида исказилось гневом, однако ответ не допускал сомнений.

— Обязаны. Во всяком случае, вы обязаны. Приехал ваш автор и ваш друг.

Вошел дворецкий.

— Леди Гастингс, вас хочет видеть мистер Эндрю Мартин.

Хелена вопросительно посмотрела на мужа:

— Тот самый «Э.Д.Ф. Мартин»?

Дэвид повернулся к слуге.

— Можете проводить сюда мистера Мартина через пять минут, не раньше.

— Зачем заставлять гостя так долго ждать?

Ответом послужил поцелуй — на этот раз такой, который вполне сгодился бы в качестве первого. Его можно было принять за слова, вот только слоги превратились в легкие прикосновения губ. Сейчас эти слова означали, что он любил ее нежно и преданно, что готов был посвятить ей всю свою жизнь и всю жизнь мог бесконечно целовать.

Но он все-таки остановился. Вытер ей губы большим пальцем и судорожно вздохнул, когда она этот палец лизнула.

— Давайте попросим мистера Мартина приехать завтра, — прошептала Хелена. — Не хочу видеть никого, кроме, вас.

— К сожалению, это невозможно. — Дэвид бережно положил руки ей на плечи и посмотрел в глаза. — Что бы ни случилось, не забывайте, что я вас люблю. И всегда любил.

Он решительно повернулся на каблуках и вышел из комнаты. Хелена осталась стоять в полной растерянности — она не предполагала, что придется принимать неведомого мистера Мартина наедине.

Почему так?

Человек, вошедший минуту спустя, выглядел вполне приятным, интеллигентным и слегка смущенным. Судя по всему, отсутствие лорда Гастингса немало удивило и его.

— Хелена… то есть, леди Гастингс, рад вас видеть. Как поживаете?

— Очень хорошо, благодарю. А как вы, мистер Мартин? Не желаете ли присесть?

Он робко устроился на краешке кресла и посмотрел на дверь, словно ожидая появления хозяина дома. Минута прошла в неловком молчании. Но вот наконец гость откашлялся и обратил внимание на собеседницу.

— Прекрасно выглядите, Хе… леди Гастингс. Надеюсь, болезнь окончательно отступила?

Хелена почувствовала себя немного увереннее: кажется, особым красноречием этот человек не обладал, однако в его поведении чувствовалась искренняя доброжелательность.

— Да, уже все хорошо, спасибо. Но к сожалению, вынуждена предупредить, что в результате несчастного случая я потеряла память и знаю о вас только то, что успел сказать муж: я занималась изданием ваших книг, а познакомил он нас несколько лет назад в поместье брата, графа Фицхью.

На лбу мистера Мартина выступили капли пота.

— Вы… вы потеряли память?

— Видите ли, зачем-то выбежала на дорогу, угодила под экипаж и получила удар копытом по голове.

Гость вытащил из кармана белоснежный платок и вытер лицо.

— Хотите сказать, что я для вас незнакомый человек?

— Боюсь, что так.

Казалось бы, Хелена с самого начала объяснила свое состояние, и все же Мартин опешил: платок застыл в воздухе и в эту секунду напоминал белый флаг, поднятый в знак капитуляции.

— Мм… понятно.

— Пожалуйста, не стесняйтесь сообщить все, что считаете нужным. Лорд Гастингс рассказал, что я с радостью издавала ваши книги. Уверена, любая информация окажется интересной.

Мистер Мартин с трудом перевел дух.

— Собственно… особенно говорить нечего. Я все время хотел писать об истории, а когда вы организовали издательскую фирму, сразу предложили мне — можно даже сказать, заставили — передать рукописи для публикации. Книги были очень тепло встречены читателями, и я вам чрезвычайно признателен.

— Что ж, приятно это слышать. Рада, что смогла принести пользу одному из друзей лорда Гастингса.

Мистер Мартин опустил глаза и взял с подноса чашку. Рука заметно дрожала.

— О, прошу прощения, — тут же поправилась Хелена. — Муж сказал также, что между нами завязались теплые отношения. Крайне опрометчиво с моей стороны называть вас только его другом.

— Нет-нет, что вы! Если кто-то и должен просить прощения, то исключительно я. Насколько понимаю, несчастный случай произошел, когда вы спешили на встречу со мной — скорее всего чтобы обсудить новую работу.

Он негромко рассмеялся, но не весело, а скорее с неловкостью и виновато.

— Мне крайне неприятно чувствовать себя причиной столь серьезных физических страданий.

Что ж, теперь, во всяком случае, нашлось логическое объяснение его смущению. Каково это — осознавать непосредственную причастность к дорожной аварии? Хелена испытывала сочувствие, но в то же время не могла избавиться от ощущения, что репетировала одну пьесу и вдруг попала на сцену в середине другой.

— Как я могу обижаться на вас за собственную невнимательность на улице? И вы тоже не должны себя винить.

Мистер Мартин осмелился поднять голову.

— Это проще сказать, чем сделать.

Хелена заметила, что у гостя тоже рыжие волосы, только не такие яркие, как у нее.

— Я жива, здорова и, честно говоря, не особенно огорчена тем обстоятельством, что не все помню.

Лицо, и без того растерянное, исказилось болью. Почему же и он, и Гастингс так остро реагируют на каждое слово? Может быть, этот человек просто боится потерять надежного издателя?

— А мы с вами не подписывали контракт на издание новых сочинений?

— Подписывали. Планировали выпустить еще два тома по истории Англии.

— В таком случае непременно выполню обязательства. Обещаю прочитать — или перечитать — все ваши книги, чтобы подготовиться к работе над новыми. Издательский контракт не должен пострадать от моей болезни.

Заверения, однако, лишь усугубили переживания гостя. Он медленно поставил чашку, встал и неловко поклонился.

— Вы очень добры. Рад видеть вас в добром здравии и не смею больше занимать драгоценное время.

— Неужели не хотите обсудить рабочие вопросы? — удивилась Хелена, окончательно сбитая с толку странностью поведения мистера Эндрю Мартина.

Но джентльмен уже удалился.

Гастингс давно хотел изобразить на фреске семейство Фицхью: крошечные фигурки с неразборчивыми, а потому неузнаваемыми лицами. Но все должны быть одеты по моде десятилетней давности и представлять собой группу английских туристов в Италии.

Он провел пальцем по спускающейся с холма дорожке. Можно нарисовать их здесь и позволить ветерку играть лентами на шляпах дам. Пусть все смотрят на разрушенный монастырь на соседнем холме. Все, кроме Хелены. Она повернется к зрителю — к нему.