Книга Письмо из дома - Кэролин Харт

Возможно, она вспомнила, что Клайд обещал ей закончить поиски сегодня вечером. Тогда он сдастся полиции завтра. А если не сдастся, что сделает бабушка? Она так испугалась из-за пропажи пистолета. Клайд заверял, что не брал его. Тогда кто же? Может, шеф Фрейзер сделает заявление на заседании?

Гретхен остановилась у кресла.

— Ты рано ляжешь спать? Я запру дверь, когда вернусь с собрания.

Бабушка откинулась на подушки, обессиленно опустив руки на колени.

— Да, я лягу пораньше. А завтра, — добавила она мягко, — мы отпразднуем приезд мамы.

Гретхен наклонилась, поцеловала бабушку в щеку. Быстро закончив уборку в кухне, она сменила бриджи на юбку, схватила карандаш и блокнот. В трубах зашумела вода: бабушка наливала ванну. Гретхен остановилась у телефона, подняла трубку и назвала оператору номер Тони Харрис. Ответила мать Тони.

— Добрый вечер! А Тони дома? Это насчет лежачей вечеринки в доме Фуллеров. — Она вспотела, хотя только что надела свежую блузку и юбку. За окном щебетали, устраиваясь на ночлег, птицы и трещали цикады.

— Алло? — У Тони был высокий, приятный голос.

— Тони, это Гретхен. Я по поводу нашей лежачей вечеринки.

Тоня судорожно сглотнула.

— Разве Вилма тебе не позвонила?

— Позвонила. Я просто хочу знать. Вечеринка ведь будет, правда? — Она не переставая крутила в пальцах толстый карандаш.

— Гретхен, — жалобно прошептала Тони, — извини. Преподобный Баярс просто вне себя из-за твоей статьи про миссис Татум. Он говорит, что писать про нее как про хорошего человека — все равно что общаться с дьяволом. А отец Вилмы, ты же знаешь, он священник, запретил ей приглашать тебя, велел позвонить и сказать тебе об этом. Гретхен, мне так жаль. — Тони повесила трубку.

Гретхен тоже положила трубку. В прошлом году прошел слух, будто Джолин Картер провела ночь в амбаре с Уиллом Туми. После этого никто не разговаривал с Джолин, она везде ходила одна, сидела одна в столовой. Однажды она не пришла в школу. Ее тело нашли рыбаки в озере. Говорили, что это был несчастный случай.

Парковку за зданием суда и всю Симаррон-стрит до отказа заполнили машины. Возле мэрии собирались люди, во всех окнах первого этажа длинного кирпичного здания горел свет.

Протискиваясь к входу сквозь группу мужчин, Гретхен услышала обрывки их разговора: «…не смог войти… битком забито… шериф говорит, ничего нового… вынесут стол…»

— Простите, — повторяла она, — простите, пожалуйста.

Мистер Крафт, банкир, покачал головой, удивленно подняв брови.

— Пройти не получится. Зачем ты пришла, Гретхен? Здесь не место для девочек.

Она повысила голос, чтобы ее услышала вся толпа, гудевшая, как коровы на пастбище.

— Я работаю в «Газетт», мистер Крафт.

— Гилман… — Он перестал улыбаться и потер усы. — Я читал сегодняшний выпуск. Так это ты написала статью о Фей Татум? — Он скривил губы, словно выпил уксуса.

Гретхен вздернула подбородок и ответила на недоброжелательный взгляд.

— Да, я. — Статья получилась. Мистер Деннис выслал ее по телеграфу. Ей хотелось сказать об этом мистеру Крафту, но она не решилась.

— Не следует тебе разговаривать с такими, как Лу Хоппер. — Банкир произнес это имя с отвращением. — Моя дочь близко бы не подошла к заведению вроде «Синего пламени».

Гретхен сжала кулаки.

— Миссис Хоппер сказала…

Он скривился, словно увидел бездельника Морта Бейкера, который не задерживался ни на одной работе.

— Девочка, мне совершенно безразлично, что сказала миссис Хоппер. — Он отвернулся.

— Разойдитесь! — Громкий окрик разделил толпу, теснившуюся у входа в мэрию.

Раскрасневшийся и взволнованный мэр Буркетт медленно спустился по лестнице. За ним следовал шериф Мур, окинувший собравшихся сардоническим взглядом. Окружной прокурор Дарвуд на ходу пожимал руки и хлопал по плечу друзей. Шеф Фрейзер и сержант Холлман вынесли квадратный дубовый стол. Фрейзер мрачно хмурился. Форменная фуражка сержанта Холлмана из-за неуклюжей повязки на голове была сдвинута на затылок.

Мэр Буркетт указал на большой павильон в центре городской площади.

— На площади всем хватит места. Расположимся в павильоне.

Те, кто пришел рано и был в здании мэрии, теперь выходили оттуда. Все расступились, чтобы пропустить Шейлу Дарвуд, стройную и элегантную в белом атласном платье с бирюзовыми рукавами. Наряд дополняла шляпка из белых перьев, приколотая к темным волосам. Она любезно улыбалась и уверенно перешла улицу. Для нее всегда находилось место. Она ведь из семьи Уинслоу. Тут Гретхен заметила мистера Денниса и Ральфа Кули и заспешила к ним. Они протискивались к ступеням павильона. Толпа сжималась все плотнее. Несколько бойскаутов расставили стулья, и четверо членов городского совета заняли свои места. Гретхен торопливо писала в своем блокноте.

Она знала всех членов городского совета: мистер Томпсон, аптекарь, мистер Эванс, самый богатый юрист в городе, мистер Уилкинс, владелец крупнейшей водопроводной компании, и мистер Рандалл, хозяин лучшего универмага. Костюм мистера Томпсона был ему велик. Горе придавило его: с тех пор, как убили Майка и Милларда, он совсем исхудал. Лысеющий седоволосый мистер Эванс носил пенсне и все время поджимал губы. Дородный мистер Уилкинс увлекался бейсболом и тренировал полупрофессиональную команду. Он знал всех в городе и разговаривал громким голосом. Мистер Рандалл в безупречном белом костюме и летней шляпе с перышком сидел в такой напряженной позе, словно предпочел бы оказаться где-нибудь в другом месте.

Мистер Деннис наклонился и прошептал:

— Не пропусти комментариев из толпы.

Ральф Кули потер нос.

— Дарвуд привел тяжелую артиллерию.

Гретхен подняла на него глаза.

— Артиллерию?

— Эту малышку. Хотя скорее это он здесь малыш, — саркастично поправился Кули. — Говорят, она неплохо им управляет. Хочет стать женой губернатора — и ему лучше постараться, и получить это место.

Шеф полиции и сержант стояли слева от членов совета. Фрейзер выглядел таким же хмурым и уставшим, как в ночь убийства. Сержант Холлиман время от времени притрагивался к бинтам, как будто у него болела голова.

Шериф Мур и окружной прокурор Дарвуд расположились по другую сторону павильона. Мур с непроницаемым выражением облокотился на колонну, — высокий, худой и мрачный, как Эйб Линкольн на дагерротипе. Дональд Дарвуд махал рукой, кивал в знак приветствия и казался одновременно серьезным и дружелюбным, уверенным и непринужденным. Иногда он бросал взгляд на жену, державшуюся так легко, словно она разливала чай на заседании женского клуба. Но Дарвуду недоставало его обычного лоска: лицо вспотело, а голубой костюм измялся. Он постоянно вытирал лицо платком и засовывал его обратно в карман.