Книга Братство выживших - Андрей Троицкий

– Без него я, как без рук.

– Вот и прекрасно, – обрадовался Казакевич. – Ведь у вас уже есть какие-то новые мысли, зацепки?

– Я так устал после вчерашних приключений, – развел руками Девяткин. – Возможно, мысли появятся завтра. А пока…

– Понимаю, понимаю. Вы отдыхайте.

Казакевич еще минут пять поохал, повздыхал, заявив, что, будь его воля, он Девяткина наградил бы медалью «За отвагу». После чего решил, что его миссия выполнена, и откланялся. Хлопнула входная дверь, по дороге зашуршали шины отъезжающего джипа.

– А знаете что? – неожиданно заговорил Боков, долго хранивший молчание. – Пока вы тут беседовали, я кое-что вспомнил насчет Волгограда. Еще совсем недавно фирмой владели три компаньона: Тимонин, Казакевич и Виктор Окаемов, который умер от лейкемии. У Окаемова не было близких родственников – ни сестры, ни брата, ни живых родителей. Только родич дядя Коля Попов в той самой деревне, где мы были. И вот я вспомнил один давний разговор между Тимониным и Окаемовым. Дело было перед Новым годом. Окаемову в кабинет принесли почту, он вытащил из стопки открытку с поздравлениями. Очень удивился и говорит, мол, Зудин нашелся из Волгограда. Давно не писал – и, на тебе, выплыл, с Новым годом поздравляет. Но открытка – это только прелюдия к настоящему разговору. Спорю, говорит, на рубль, Зудин со дня на день позвонит и попросит денег взаймы. Естественно, без отдачи. И засмеялся.

– Зудин, говоришь? Что это за личность?

– Они между собой разговаривали, Окаемов и Тимонин. Я только слушал. Так вот, Леонид тогда тоже спросил, кто такой Зудин. А Окаемов ответил, мол, дальний родственник, седьмая вода на киселе. Держит какую-то забегаловку на окраине Волгограда и прогорает на всех начинаниях. Его фирменное блюдо: присылает открытку с поздравлениями, а спустя неделю звонит и просит выслать денег. Вот и весь разговор.

– Не ошибся, фамилия точно Зудин?

– В именах я не ошибаюсь.

– Саша, я всегда говорил, что у тебя светлая голова. Завтра, тем же рейсом мы вылетаем в Волгоград.

Тимонин приземлился в Волгограде поздним утром, когда солнце еще не достигло зенита, но жара обещала побить рекорд столетней давности. Плавился битум, женские каблучки сверлили дырки в мягком, как пластилин, асфальте. Над летным полем поднималось знойное марево, словно по бетону струила свои воды прохладная река.

Сойдя с трапа, он дошагал до здания аэропорта, вышел из него на улицу, взял такси и велел водителю гнать в какой-нибудь магазин, где продают одежду. Перед центральным универмагом Тимонин не отпустил машину, попросил подождать, а сам поднялся в секцию готовой одежды.

В примерочной кабинке он сбросил с себя ненавистную форму. Примерил легкие брюки, яркую рубашку с восточным рисунком и желтые сандалии. Глянул в зеркало. Собственное отражение ему не понравилось. Он решил, что выглядит паршиво – в этой яркой рубашке и ядовито-желтых сандалиях сильно смахивает на сутенера с Тверской улицы, но выбирать было не из чего.

Когда он снова садился в такси, по ступенькам универмага сбежала продавщица с большим прозрачным пакетом, в котором лежала свернутая полковничья форма.

– Гражданин, вы забыли свои вещи! – задыхаясь от бега, крикнула девушка. – В примерочной оставили.

– Вы ошиблись, – захлопывая дверцу, ответил Тимонин. – Это не мои вещи.

Такси умчалось, а девушка осталась стоять на площади, прижимая к груди огромный пакет.

– Куда дальше едем, товарищ полковник? – спросил таксист.

– В ресторан «Императрица», – приказал Тимонин.

Заведение с величественным названием «Императрица» помещалось на городской окраине, в старом кирпичном задании, занимая подвал и пристройку первого этажа. Тимонин расплатился с таксистом, вошел в ресторан, больше напоминавший рабочую столовую. Вдохнув неаппетитные запахи, он сел за круглый стол у витрины с видом на пыльную улицу и попросил официантку принести чего-нибудь повкуснее.

– У нас только комплексы. Советую комплекс номер два.

– Давайте номер два. И еще, я хотел бы видеть Зудина.

– Валентин Петрович будет после трех.

Тимонин проглотил «комплекс номер два», даже не почувствовав его вкуса, выпил стакан водки и покинул «Императрицу», не зная, чем себя занять. Он долго бродил по улицам, пока не наткнулся на витрину, заставленную манекенами в париках и надписью «Парикмахерская» по стеклу. Зашел в тесный мужской зал, где, читая газету, скучал один-единственный пожилой мастер. Занял кресло и велел побрить себя и сделать хорошую стрижку.

Через двадцать минут мастер закончил работу, помассировал гладко выбритые щеки Тимонина вонючим кремом. Тимонин встал с кресла, подошел ближе к зеркалу и повертелся перед ним.

– Модельная стрижка, суперлюкс. – Мастер поднял кверху большой палец и огласил цену.

– И за это дерьмо я еще и платить должен? – удивился Тимонин.

– Модельная стрижка, – повторил мастер. – Так стригутся…

– Лавочники с вашего поганого базара.

– Но как же, – попытался вставить слово мастер. – Я ведь…

– Пошел к черту, идиот! – пнул ногой кресло Тимонин, взял портфель и вышел из парикмахерской, хлопнув дверью так, что треснуло стекло в витрине.

Послонявшись по городу еще какое-то время, он уже знакомой дорогой вернулся обратно к «Императрице».

За то короткое время, пока Тимонин бесцельно слонялся по городу и освежался в парикмахерской, жизнь Валентина Петровича Зудина изменилась коренным образом. Он пережил тяжелую душевную травму и проводил взглядом корабль семейный жизни, пошедший ко дну.

Неделю назад Зудин, придравшись к пустяку, уволил бармена. На самом деле причиной увольнения стала не продажа «левой» водки, а пошатнувшееся материальное положение хозяина «Императрицы», уже давно влачившей жалкое существование. Теперь Зудин из соображений экономии сам подавал горячительные напитки посетителям и прикидывал, к чему придраться и кого из официанток уволить следом за барменом.

Страдания Зудина усугубляла жена Алла. Он подозревал, что неработающая супруга в его отсутствие погуливает с Осетровым, грузчиком с мебельной фабрики. Этот поганец поддерживал отношения с ней еще до того, как Алла связала свою жизнь с Зудиным. Сердце супруга чуяло: та любовь не оборвалась, она продолжается под носом обманутого мужа, и он время от времени устраивал ей проверку.

Вот и в этот день он решил неожиданно средь бела дня нагрянуть домой, в городской пригород, где свил семейное гнездо в небольшом доме с мансардой и фруктовым садом. По дороге Зудин размышлял о том, как половчее застукать жену на месте супружеской измены. Он пришел к выводу, что Алла ловка и расчетлива, на примитивную уловку не попадется. Наверняка сейчас она действительно стряпает на кухне или смотрит телевизор, изображая из себя добродетельную супругу.

Зудин остановил машину на параллельной улице, постучал в наглухо закрытые ворота соседа. Не дождавшись ответа, открыл калитку никем не замеченный, прошел соседский участок, перелез через низенький забор и оказался на задней половине своего огорода. Неслышным кошачьим шагом прокрался к окнам спальни. Шторы задернуты, с чего бы это? Он поднялся на цыпочки и заглянул в окно. В первые мгновения Зудин ничего не увидел, только пару горшков с комнатными растениями на подоконнике. Наконец сообразил заглянуть в пространство между двумя плотными занавесками.