Книга Кровь моего врага - Саша Вайсс

Когда она наконец справилась с поясом и пуговицами, труп издал первый стон.

– Вот черт… Как же больно…

С трудом разлепив глаза, Исаир поднял голову и недоуменно уставился на девушку.

– Я чему-то помешал?

Мадея судорожно сглотнула, стараясь унять предательскую дрожь в коленках.

– Ты жив…

Нехорошо усмехнувшись, дху рывком натянул штаны обратно.

– Как видишь. Я смотрю, ты тоже неплохо себя чувствуешь.

– Вполне. – Мадея поднялась с колен, стараясь сдержать рвущееся наружу разочарование. Как можно было отличить мертвого дху от живого, если эти твари всегда имели мертвецкий оттенок кожи? – Прекрати таращиться на мои трусы.

Дху вскинул руки в притворном испуге.

– Хорошо, хорошо. – Он поднялся на ноги. – Думаю, мы где-то на побережье Костей. Я как-то был здесь, когда пытался пробраться в Исраз. – Заметив, как одна бровь Мадеи поползла вверх, он поморщился. – Что это – глупая затея, я понял еще тогда, можешь ничего не говорить.

Пару минут они брели молча, скользя взглядами по белому песку. Первым молчание нарушил Исаир:

– Тощий сказал про Туллу?

Мадея кивнула.

– Про Магистра Халида-ар-Рахмана.

Разговор вновь усох, даже толком и не начавшись. Вдали на песчаном берегу показалось черное пятно, оказавшееся юнгой с корабля. Взглянув на его изуродованное тело с неестественно вывернутыми конечностями, Мадея поежилась.

– Тулла находится на севере?

– Да, причем довольно далеко отсюда. – Дху покосился на Мадею, безуспешно пытаясь скрыть улыбку. – Не боишься замерзнуть по дороге?

– Хам, – спокойно ответила девушка. – Первое, что я сделаю, когда избавлюсь от Осколка, – прикончу тебя.

– Буду счастлив предоставить шанс. – Наконец выпутав тело из плаща, Исаир бросил мокрую тряпку Мадее. Проделав то же с пропитанными кровью мальчишескими штанами, он неторопливо зашагал дальше.

– Догонишь.

При взгляде на его удалявшуюся фигуру Мадее невольно вспомнился их разговор на корабле. Неужели у нее и правда только что хватило глупости согласиться на перемирие?

Вечером следующего дня стал накрапывать противный мелкий дождь, который вскоре превратился в холодный ливень, а земля и вовсе превратилась в клейкую жижу, облепив сапоги. Изредка с еловых ветвей плюхали особо крупные капли, заставлявшие Мадею зябко вздрагивать.

– И п-почему же эт-то Мажий Б-бор?.. – отстучала она зубами и покосилась на Исаира, хмуро загребавшего ногами рядом.

– Потому что раньше здесь вешали магов.

– К-как веш-шали?..

– Молча. Брали и вешали.

– Зач-чем?..

– Чтоб не колдовали больше.

Ужаснувшись, Мадея умолкла. Затем покосилась на деревья у обочины с таким видом, словно трупы магов все еще раскачивались на ветвях.

– Но т-тут же м-магия в п-порядке…

– Думаешь, кого-нибудь в Зуннаре это волновало?

Девушка тоскливо вздохнула и умолкла вновь. С насквозь промокшего плаща струилась вода.

Когда побережье Костей осталось далеко позади, вместе с непрестанным криком чаек и шумом волн, омывавших утесы, ему на смену пришли крутые склоны холмов, покрытые густым вековым лесом, на границе которого россыпью ютились деревушки. Денег ни у Исаира, ни у Мадеи не было, а выглядели они по меньшей мере странно, кутаясь в грязные лохмотья. В общем, ограбив ночью бельевую веревку какой-то нерадивой хозяйки на окраине Мажьего Бора, путники двинулись в глубь леса, где их и накрыл треклятый дождь.

Плюс был только один: Мажий Бор пересекал заброшенный торговый путь, ведущий на север из Зуннара в соседний Свирдир. Когда-то это была широкая дорога, на славу выложенная камнями, по которой катились телеги, полные товара из Афранджии, портового города, расположенного милях в двадцати к юго-западу. В прошлом богатая и процветающая, Афранджия была два раза сожжена дотла, один раз разорена пиратами и в итоге зачахла. Торговый тракт остался, и, на радость крестьянам, в нем было множество камней, которые можно было использовать для фундаментов домов… Именно таких умников и проклинал Исаир, едва не сломав ногу на очередной колдобине, заполненной опавшей хвоей.

По выходе из бора начинались Сады – большое селение с обширными виноградниками на окраинах Нижней пущи. Сады являлись главной винодельней всей округи, от Берега Костей до самой границы с Свирдиром, а их вечно веселые жители даже не обратили внимания на угрюмых путников. Если бы они только знали, где будут ночевать эти бродяги…

Опустошенный погреб одного из виноделов обнаружили лишь наутро. На приступке застывшей металлической массой лежали остатки навесного замка, мясные крюки пустовали, на ступеньках блестели лужи разлитого вина, а сторожевой пес довольно поблескивал глазами, пряча в будке неожиданно потолстевшее пузо.

Пара странников, пошатываясь, продолжила свой путь на север.

Начиналась осень.

После Верхней Пущи тракт сворачивал к Брошенным Землям. Может, оттого, что за этими непроходимыми чащобами находился Исраз, эльфы которого на дух не переносили близкого присутствия людей, а может, оттого, что крестьяне сами старались держаться подальше от «остроухой заносчивой нечисти»; почему они пользовались у местных жителей дурной славой, никто не знал. Но факт оставался фактом: возникновению диких густых зарослей, тянувшихся на десятки миль и отделявших земли высших эльфов от деревень людей, обе стороны были только рады. Единственными, кто отважились селиться в недобром месте, были золотодобытчики, чье селение с говорящим названием Околицы, окруженное непроходимыми трясинами, высилось на холмах к востоку от Брошенных Земель. Больше в той стороне никто не жил.

– …да и делать там нечего. Сплошь болота да трясина, дороги Афранджийской там уж и нет давно, вода да грязь одна. Вам бы на север, к Граничной заставе. – Словоохотливый хозяин постоялого двора шевельнул усами и тяжело оперся о деревянный прилавок. – Дался тебе этот Свирдир, милая моя. Дикари там одни, снег и холод собачий, больше нет ничего.

– Знаю я, да что ж поделаешь, – махнула рукой Мадея, заправив непослушный локон за острое ухо. – А здесь, как я смотрю, нравы свободнее, чем в Ас’шараде или Каруне. Эльфов терпят.

– А отчего не терпеть-то? Мы ж с ними торгуем. Они нам зелья, мы им, значит, зерно и мясо. Какие-никакие, а соседи. – Хозяин с интересом глянул на Мадею. – Но вы не из Исраза.

Девушка уткнулась в кружку с элем, не желая продолжать тему. Трактирщик вздохнул, понимающе кивнув.

– Странствуете… Я в молодости тоже страсть как уехать хотел, подвиги совершать, мир повидать… А как понесла моя Камар, тут и накрылась мечта медным тазом. Старшенький, Шимас, родился точно в праздник Мучеников Однии. А так хочется уехать… От всего этого подальше…