Книга Правила боя. Исток - Анна Московкина

— Внимательней. Тут не тренировка, — шепнул он странным голосом и тут же вскочил.

— Бережешь ты девку! Твоя?

Колдун выругался.

— Лоренц Фарт! Знай имя того, от чьей руки тебе предстоит сдохнуть, инессец!

— Так ли уж сдохнуть?

— Если будешь вытаскивать ее из-под ударов. — Дохнуло тленом и озоном, будто перед грозой.

Майорин зло посмотрел на противника, усмехнулся. Я прижала ладонь к щеке, кожа горела, по пальцам бежала кровь. Силу больше ничего не сдерживало, она лилась, впитываясь в химеру. Имилар блаженно улыбался, раззявив пасть.

Я полезла в карман за мазью, но было уже поздно, маг заметил и повернулся ко мне:

— Исток! Живой, здоровый исток! Вот это да! Сокровище! — Он глумливо улыбнулся. — Да она ценнее Имилара.

— Даже не думай. — Жест был мне не знаком, но Лоренц Фарт явно его уже видел, так как напрягся и скопировал движение.

Майорин вдруг согнулся и закашлялся, маг, не желая упустить момент, тут же приблизился к колдуну на полшага. Потом еще ближе, сжимая воздух в руке, связанный с колдуном незнакомым мне заклятием. Я не выдержала первой, отшвырнула силовым потоком химеру и рванулась к магу, врезавшись в него.

Вчера на лезвие моего меча впервые попала кровь, но ни разу он еще не отнимал чужую жизнь. Как и я. Сталь прошла тело насквозь легко, как обычный нож на кухне режет парное мясо. Я открыла зажмуренные глаза и уперлась взглядом в белую радужку с черными расширенными зрачками. Майорин вырвал кинжал из тела Фарта и покачнулся. Мой меч был хорош. И с легкостью прошел насквозь, прошив Фарта и нанизав еще и колдуна, как бусины на нитку.

— Майорин!

— Все в порядке, — спокойно сказал он. — Химера. Айрин.

Но меня, казалось, прибило к земле. Имилар поднялся, пошатываясь. Стоять на двух ногах химере показалось неудобным, он опустился и на руки.

Нелепыми, длинными, но удивительно быстрыми скачками мальчишка сорвался с места. Я во все глаза смотрела, как он ко мне приближается, но не могла пошевелиться.

В пяди от меня он остановился, почти уткнувшись носом в мою вытянутую руку.

— Айрин! — От крика я будто очнулась и шагнула назад.

Колдун выбил из моей руки меч, оружие закружилось в воздухе, сияя в рассветных лучах восходящего солнца. Майорин перехватил клинок и одним мощным ударом отсек пареньку голову.

У меня подогнулись колени. Я упала в пыль, чувствуя на лице чужую еще горячую кровь. Исток пульсировал внутри, заполняя сознание, стараясь прорваться сквозь хрупкие прутья клетки моего разума. И, будто приняв единственно верное решение, мое сознание мигнуло и ушло в темноту.

Я лежала, свернувшись калачиком, вжавшись лбом в колени. В коридоре раздались негромкие голоса, кто-то прошел мимо моей комнаты, что-то обсуждая. Хлопнула, закрывшись, соседняя дверь — та, что справа. Голоса стали еще более приглушенными. Но за левой стеной стояла тишина. Я полежала еще немного, прислушиваясь. Ничего. Только соседи, здорово выпившие постояльцы, играли в кости, ставя на кон все больше и чаще. Кажется, бас выдурил-таки у тенора всю наличность, и теперь тот пошел играть в кредит. Левая стена продолжала молчать. Пойти, что ли, проверить, может, окочурился уже. И надо его похоронить. Теша себя мрачными мыслями, я поднялась с кровати и побрела к дверям, с каждым шагом ступая все медленнее. Когда дверь, будто увязая в загустевшем от напряжения воздухе, скрипя петлями, открылась, мне уже хотелось нырнуть обратно к себе, где снова свернуться калачиком на кровати. А лучше под. Но я, как смертник на плаху, сделала решительный шаг вперед, сглатывая в последний раз.

— И что ты там топчешься?

Рубашка с бурыми пятнами валялась на полу. Колдун сидел на кровати, мало отличаясь от одежки цветом и состоянием. Рядом понуро сидел на единственном стуле староста.

— Майорин?

— Что? — Он открыл глаза, сосуды в белках полопались, подчеркивая и без того белую радужку. Левая рука больше походила на неудавшуюся попытку мастера-свечника вырезать новогоднюю елочку, которыми частенько украшали богатые дома на праздник. Короткие неглубокие надрезы, будто чешуйки, пробегали по всему предплечью. Но меня больше беспокоило другое.

— Ты живой?

— А что, уже разложением разит?

— Нет пока…

Колдун продолжил отчитывать гостя:

— О подобных происшествиях нужно сразу же сообщать следящему, а не ждать, пока помощь сама придет к вам. Это ясно?

— Ясно, — огрызнулся Витяк.

— Я отправлю в Инессу отчет. И смотрящему магу тоже.

— Милсдарь колдун, а может, не надо?

— Надо. Предупреждать вас я не обязан, но предупредил. Сами виноваты.

Староста встал, потоптался около кровати, зло на меня поглядывая, а потом вышел, хлопнув дверью. Майорин проводил его взглядом.

— Давай перевяжу нормально. — Я подошла ближе.

— Отстань. Само заживет.

— Майорин! Я… — Взгляд остановился на боку, небрежно перехваченном бинтом, тонкая ткань набрякла от сочащейся крови.

— Так… поцарапала, только крови много.

— Но мне показалось, что…

— Тебе показалось. Меч прошел под кожей. Не так-то легко меня задеть. Молодец.

— Кто-то же задел, — кивнула я на белый рубец поперек груди.

— Давно, лет семь назад.

— А что с рукой?

— Да нормально все. — Он приподнялся на здоровой конечности и, будто впервые увидев, посмотрел на вторую.

— Я его убила. — Переминаться с ноги на ногу на пороге было глупо и неудобно, и я присела на краешек кровати.

— Не знаю. Может, и ты. — Может, и я. Боги, какая я дура. Кто вообще мне меч в руки дал? Подать его сюда! Чуть колдуна на тот свет не отправила, решила, будто он сам не справится. Вот верно, это не мальчик мне соседский. Я утерлась тыльной стороной ладони, стараясь изобразить внезапно пробивший меня насморк.

— В первый раз всегда тяжело, — тихо проговорил мужчина, убрав опорную руку, лег и добавил, обращаясь уже к потолку: — Зато потом одно удовольствие!

— Правда? — пропустила я шпильку мимо ушей, не сразу сообразив, что гаденько ехидный тон относится не к процессу убиения, а к моей беспросветной глупости.

— Конечно. Сначала руку отрезаешь, потом ногу…

— Чтоб тебя!

— Меня?

— А химера? — перебила я.

— Хочешь оставить голову на память?

Я хрюкнула, но продолжила покаянно изучать собственные колени и грязь на штанах.

— Айрин. Самоистязание — это участь отшельников в Луаре.

— Толку от меня никакого. Только вред, — буркнула я.