Книга Суровые времена - Глен Кук

Я это тоже расслышал, но – смысл-то в чем?

Из главного лагеря тенеземцев в небо взвились множество ослепительно-белых огненных шаров, полностью истребивших темноту. И это, пожалуй, скорее играло на руку врагам Тенекрута, нежели ему самому.

Раздался оглушительный рев.

Дядюшка Дой исчез. Вот только что был рядом – и тут же стал несущейся по улице внизу тенью, а затем вовсе пропал из виду.

– На этот раз я уверен, – сказал Одноглазый. – Это – Госпожа.

Тон его меня насторожил.

– Однако…

– Однако другой – не капитан.

Вдоводела мы видели меньше минуты.

– Разубеди-ка меня, – пробормотал я.

– В чем?

– В том, что у нас теперь – две пары. И каждая – только наполовину настоящая.

Рядом загоготала ворона.

– Что ж за волшба такая разделила их надвое? – спросил я.

– Хотел бы я тебе сказать что-нибудь, что тебе хотелось бы слышать. Но есть у меня предчувствие: не стоит нам ничего вызнавать о происходящем.

46

Одноглазый у нас – пророк… Хотя любопытство все же разбирало. И, благодаря нюень бао, я его удовлетворил.

Свет по другую сторону города померк, сопровождавший его рев малость поутих. Часть шаров устремилась к холмам, а прочие обрушились на ту часть города, коею ведал Могаба.

По всей равнине пронеслась более мелкая волшба. Окрестности города так и засверкали серебром.

– Это уже – что-то странное. Одноглазый, а что, если построить смотровую вышку на верхушке одной из башен анфиладного огня? Так мы сможем наблюдать и за Могабой, и за Тенекрутом.

– Так для тебя ж нюень бао послеживают…

– То есть тебя не стоит просить хоть что-то сделать?

– Идейка и сама по себе неплоха. Однако, я думаю, нюень бао вполне могут быть твоими глазами, если правильно все устроишь. И не надо себе наживать паранойю, как у Ворчуна. Просто оцени то, что они приносят, и поймешь, чьим целям это может служить.

– Порой я бываю еще ленивее тебя, – сообщил я Одноглазому. – Только – умственно. Все это означает уйму раздумий. Да и все равно – свой глаз надежнее.

– Вылитый Старик… – проворчал Одноглазый. – Анналы вслух читать собираешься, так почитай хоть что-то, кроме написанного Ворчуном! Я-то думал, хоть после него от этой праведности отдохну…

Снова мы вернулись к той же схеме, что и с хлебом для черного рынка…

Воротился Гоблин.

– Забавные штуки там творятся!

– Ага? Какие?

– Я посмотрел с той стены. Люди Могабы не позаботились запретить. Он лично возглавляет этот рейд.

– Рассказывай, наконец, – пробурчал Одноглазый. – А то каждый раз балабонишь без тол… Апф!

Громадная муха влетела прямо в рот Одноглазого. Сладкая улыбочка на морде Гоблина намекала, что он вполне мог внести поправки в бессмысленный полет данного насекомого.

– Этот тип, Дой, может сообщить больше моего. Кое-кто из его ребят пошел следом за Могабиной шайкой.

– Зачем?

– По-моему, Могаба хотел добыть Тенекрута, а вместо того напоролся на Госпожу.

– Ерунда!

– Помнишь, когда появились эти шары? Она там была. Она и еще человек пятнадцать. И были они прямо возле ворот лагеря, через толпу Могабиных людей едва ли не проталкивались. По крайности, так мне рассказали. Сам не видал.

– А где дядюшка Дой?

– Наверное, с Глашатаем все это обсуждает.

Наверное.

– Вот как? Слышь, у нас ведь груда перебежчиков с Первого. Может, кто из них согласится пробраться к Могабе и высмотреть побольше?

– Да вон, ковыляет, наконец, твой огрызок.

Говорили мы прямо при Тай Дэе, словно тот был глух или же нам было плевать, слышит ли.

Дядюшка Дой привел с собою еще парочку нюень бао. Все они окружали еще одного «огрызка» – маленького и толстого таглиосца. Оружия видно не было, однако выглядел он более пленником, нежели спутником.

Что меня удивило – дядюшка Дой, поднявшись на стену, даже дыхания не сбил. Может, это он у Сопатого крадет дыхание какой-нибудь злобной волшбой?

Очень похоже на историю из той книги гуннитских мифов.

– Кого это ты словил, дядюшка?

Я взглянул на таглиосца. Тот отнесся к моему взгляду безразлично.

– Глашатай послал Баня и Биня следить за черным человеком, пожелавшим напасть на самого Хозяина Теней. Но они наткнулись на других, чужих, преследовавших подобную же цель. Этот, покинув свой отряд, присоединился к тем, кто с появлением светящихся шаров побежал к стене. Отряд чужаков мог намеренно показаться нам, дабы этот незаметно отделился в сумятице.

Я продолжал разглядывать приведенного. Тот был гуннитом – и более крепко сложенным, чем кто-либо в этих краях.

– Есть в нем что-нибудь необычное? – спросил я.

Дядюшка Дой, похоже, был очень заинтересован этим человеком.

– На нем клеймо Кади.

Это заставило меня призадуматься. А, ну да. Книга из катакомб… Кади – местное или же альтернативное имя Кины. У нее их было несколько, хоть и немного.

– Ну, раз ты так говоришь, то – наверное… Но я не вижу. Покажи.

Глаза дядюшки Доя сузились. Он испустил долгий, раздраженный вздох:

– Даже сейчас ты не желаешь разоблачать себя, Солдат Тьмы?

– Даже сейчас я не понимаю, что ты мелешь! Утомили меня такие разговоры! – Хотя во мне начали зреть подозрения. – Вместо того, чтоб сопеть, да пыхтеть, да загадочно хрюкать, ты бы сказал что-нибудь мне понятное! Вроде как я – именно то, чем хочу казаться, и при всем желании не могу вызвать молнию с неба, чтоб расчесала тебя на пробор. Кто этот тип? Кто такой, по-твоему, я? Давай, дядюшка, выкладывай!

– Он – раб Кади.

С этими словами дядюшка Дой уставился на меня, словно подначивая: попробуй, мол, не пойми. Говорить подробнее не пожелал.

Для меня сказанное не значило ничего. Но я – человек не суеверный. Он что, вправду верит, что у его языка хватит сил разбудить от вечного сна эту дьяволицу?

– Хороша же, должно быть, эта Кина, – сказал я Одноглазому. – Даже у дядюшки вызвала дрожь в коленках… Ты! Имя у тебя есть?

– Я – Зиндху. Я – из штаба воительницы, которую вы называете Госпожой. Я был послан оценить положение в городе.

Он, не отводя взгляда, смотрел мне в глаза. И его глаза были холодней, чем у ящерицы.

– Госпожа? Та самая, что была заместителем командира Черного Отряда?

– Та самая Госпожа. Улыбка богини коснулась ее.