Книга Человек Без Лица - Альфред Бестер

Снова вглубь по темным переходам к пылающему в ней – к пылающему в каждом из людей – горнилу, вечному источнику душевных сил и психической энергии; безжалостной, безрассудной, алчной. Он чувствовал, как Мэри Нойес на цыпочках пробирается следом за вам. На этот раз он остановился поодаль.

– Привет, Барбара.

– Убирайся!

– Это же я, дух.

Его полоснуло ненавистью.

– Ты меня помнишь?

Ненависть перешла в смятение, потом прихлынула жаркая волна страсти.

– Линк, спасайся, пока не поздно. Затянет в омут, потом не вырвешься.

– Мне нужно кое-что найти.

– Что ты найдешь? Там только страсть и смерть, во всей своей неприкрытой примитивности.

– Я хочу узнать об ее отношениях с отцом. Почему он чувствовал себя виноватым перед ней?

– Делай как знаешь. Я ухожу.

Новая вспышка. Мэри убежала.

То отходя, то приближаясь, Пауэл двинулся в поход, настороженный и собранный, как электрик, который ищет среди нескольких оголенных проводов один – обесточенный. Где-то близко полыхнул разряд. Пауэл потянулся в ту сторону, отступил, оглушенный, и сразу почувствовал, как его облепил покров инстинкта самосохранения. Собравшись с духом, он погрузился в водоворот ее ассоциаций и начал их классифицировать. Вокруг бушевал такой хаос энергии, что Пауэлу не без усилия удалось оградить свое сознание от внешних воздействий.

Сигнализация соматических клеток – топливо всего этого котла. Реакции несметных биллионов клеток; их органические вопли; приглушенное гудение мышечных тонов; циркуляция крови и колебаний ее кислотности; все это пенилось и бурлило в неустойчивом равновесии, составлявшем душевный мир девушки. То тут, то там проскальзывали искаженные образы, полусимволы, незавершенные ассоциативные связи… Ионизированные атомы мысли.

Вот это вроде бы напоминает взрывной согласный звук… Пауэл проследил его до буквы «п»… и до сенсорной ассоциации с поцелуем, а дальше путем перекрестной связи перешел к сосательному рефлексу грудного младенца, к младенческим воспоминаниям о… матери? Нет, о кормилице. Сюда же вкраплено общение с родителями – отрицательная величина. Мать со знаком минус. Пауэла чуть не опалила вспышка детской обиды и гнева (комплекс заброшенности), но ему удалось уклониться. Снова подобрав «п», он подыскал соотносящееся с ним «па», потом «папа» и в конце концов «отец».

Неожиданно он оказался лицом к лицу с самим собой.

Уставившись на этот образ, Пауэл только ценою огромных усилий сумел удержаться на грани вменяемости.

– Да кто же ты такой, черт тебя побери?

С чарующей улыбкой образ скрылся.

«П»… «па»… «папа»… «Отец». Жар преданности и любви, связанных с… Он снова оказался лицом к лицу со своим образом. На этот раз он обнаженный, могучий; он излучает ток желания и любви; он протягивает руки.

– Я потерялся. Ты сбиваешь меня с толку.

Образ исчез. Влюбилась она в меня, что ли?

– Здравствуй, дух.

Так вот, оказывается, какой видит себя Барбара, – умилительно карикатурной: белесые патлы, темные кляксы глаз, угловатая, нескладная фигура… Образ расплылся… и снова неудержимым потоком хлынул, обрушился, все вытеснил собой Пауэл – могучий и нежный защитник. На сей раз он не отступил перед своим двойником. Стиснул зубы, но удержался и принялся его разглядывать. Образ оказался двуликим: спереди, как в зеркале, он видел свое лицо: а сзади – лицо де Куртнэ. Сверкнула цепь двойных ассоциаций: бог Янус, двойник, копия, парный, соединенный и вдруг… Рич? Невозмож… Да, в самом деле, Бен Рич и карикатурный образ Барбары срослись боками, как сиамские близнецы. Брат и сестра. Барбара и Бен. Единство крови. Единство…

– Линк!

Оклик раздался где-то очень далеко. Непонятно откуда.

– Линкольн!

Пусть немного погодит. С этим Ричем придется…

– Линкольн Пауэл! Я здесь, идиот!

– Мэри?

– Не могу тебя найти.

– Через несколько минут буду с тобой.

– Линк, я уже третий раз пытаюсь тебя обнаружить. Если ты сейчас не выйдешь, ты пропал.

– Третий раз?

– За три часа. Линк, ну пожалуйста… пока я еще в силах.

Он начал выбираться на поверхность. Но не мог сообразить, куда он должен двигаться. Вокруг бесновался вневременной и внепространственный хаос. Снова появился образ Барбары де Куртнэ, на этот раз – карикатура на эротичную сирену.

– Здравствуй, дух.

– Линкольн, богом тебя заклинаю!

Он заметался было в панике, потом взяла свое щупаческая выучка. Автоматически он выполнял все, что требовалось для осуществления «отхода». В строгой последовательности захлопывались блоки; каждый заслон – шаг назад, все ближе к свету. На середине пути он ощутил, что Мари рядом с ним. Она его сопровождала до самого конца, до тех пор, пока он вновь не оказался у себя в гостиной, рядом с Барбарой. Словно обжегшись, Пауэл отпустил ее руки.

– Мэри, я обнаружил какую-то загадочную связь между ней и Беном Ричем. Они каким-то образом…

Мэри держала намоченное в холодной воде полотенце. Размахнувшись, она больно хлопнула им Пауэла по лицу. Только тогда он понял, что трясется, как в ознобе.

– Вся трудность в том… Понимаешь, пытаться по кусочкам воссоздать целое из обрывков сенсорных сигналов – это все равно что пробовать осуществить химический анализ, находясь в середине солнца.

Снова удар полотенцем.

– И в том и в другом случае ты имеешь дело не с элементами, а с расщепленными частицами… – Пауэл увернулся от очередного удара полотенцем и внимательно посмотрел на Барбару. – Подумай, Мэри, бедняжка, кажется, в меня влюбилась.

Образ подмигивающей горлицы.

– Серьезно. Я там все время натыкался на себя.

– Да ну? А за собой ты ничего не замечаешь?

– Я тебя не понял.

– Чем объясняется, скажи мне, твой отказ послать ее в Кингстонский госпиталь? – спросила Мэри. – Чем ты объяснишь эти телепатические экскурсы, столь регулярно проводимые по два раза в день? И для чего тебе вдруг понадобилась компаньонка? Я вам скажу, что это значит, мистер Пауэл.

– Что же?

– То, что ты в нее влюблен. Влюблен еще с тех нор, когда увидел ее в доме Чуки Фруд.

– Мари!

Вспыхнув, она бросила ему в лицо яркое комплексное изображение: он сам и Барбара, и то, что Мэри подглядела несколько дней назад… то, что заставило ее побледнеть от ревности и гнева. Пауэл знал, что она не ошиблась.