Книга Тайна черной жемчужины - Елена Басманова

– Получается, что и вы могли убить Глеба Тугарина. Из-за ревности, например, – язвительно заключил следователь.

– Никого я не мог убить, – огрызнулся актер, – тем более из-за женщины. Я не собираюсь встречать двухсотлетие Петербурга на каторге. У меня есть более привлекательные планы. Вы еще услышите мое имя, оно будет греметь по всей стране. Думаю, Государь пожалует меня титулом и наградит орденом. Вы еще увидите меня на посту директора Императорского театра...

– Ладно-ладно, – прервал его Вирхов, – довольно. Спасибо за то, что пришли. Ваши показания чрезвычайно полезны. – Он встал из-за стола и, подойдя к Иллионскому, взял его аккуратно за рукав, пытаясь придать посетителю направление движения – на выход.

Когда дверь за владельцем антрепризы «Аполлон» закрылась, Карл Иванович отер платком лоб. Что за мука – разговор с человеком творческой профессии, страдающим манией величия! Определенно надо включать в штат каждого театра психиатра. Драмы и трагедии разрушительно действуют на психику – выветривают остатки и так небогатого рассудка в русском человеке. Он, видите ли, не думает! Это не его профессия! Да в самом деле, хватит ли у него ума для убийства? Способен ли такой пустышечный человек продумать преступление и не попасться? Впрочем, можно глянуть и с другой стороны – преступления по глупости тоже бывают, и раскрыть их еще труднее. Именно потому, что замысла никакого преступник не имел, следователю разгадывать нечего.

Не более десяти минут удалось следователю побыть в тишине и покое. И затем в его кабинете появился ротмистр Золлоев.

– Ротмистр Золлоев по вашему приказанию прибыл! – отрапортовал он от двери и вытянул руки по швам.

– Вольно, господин Золлоев, вольно, – раздумчиво протянул Карл Иванович, издалека разглядывая экзотического гостя. – Прошу вас входить и присаживаться.

Ротмистр прошагал ровным строевым шагом к столу следователя и опустился на стул. На голове его была меховая шапка, синий с красным мундир обтягивал ладную фигуру, на плечах поблескивали вензеля, выложенные серебряным шнуром. На поясе висели шашка и кинжал – и то и другое в ножнах.

– Итак, Заурбек Теймуразович. Вы позволите называть вас по имени и отчеству? – Дождавшись утвердительного кивка, Вирхов продолжил:

– Мы побеспокоили вас в связи с убийством Глеба Васильевича Тугарина. Вам известен такой человек?

– Так точно, господин следователь, – сверкнул глазами ротмистр.

– Какие отношения вас связывали?

– Никакие, – лаконично отрапортовал горец.

– Давно служите в конвое Великого князя?

– Переведен после чистки рядов Императорского конвоя. Там оставили только терских и кубанских казаков. А я хоть и с Терека, но по крови дарган.

– Так-так. Имеете ли дисциплинарные взыскания?

– Никак нет, господин следователь. Служу верой и правдой Царю и Отечеству.

– Что вы можете сказать о покойном?

– Ничего хорошего, – отрезал ротмистр. – Зеленый юнец, не нюхавший пороху. Слишком много о себе мнит. Воображает себя неотразимым.

– Все это в прошедшем времени, – напомнил ему следователь. – Вы испытывали к покойному неприязненные чувства?

– Испытывал, – признался Золлоев. – Мне не нравилось, что он пытался обратить на себя внимание одной барышни.

– Мадмуазель Муромцевой-старшей?

– Так точно. – Ротмистр подергал себя за черный острый ус. – Вам и это известно? Хотя, конечно, вы уже всех допросили...

– Но вы, насколько я понимаю, в браке, – осторожно пошел дальше следователь. – И мадемуазель Муромцева вас не должна интересовать...

– Аллах разрешает иметь много жен, – сказал смущенно Золлоев, – а барышня мне показалась грациозной, как горная козочка... Будь моя воля, украл бы ее... так у нас на Кавказе принято.

– А если б на вашем пути встретился соперник?

– Убил бы его! Вот этим самым кинжалом! – хлопнул себя по боку ротмистр.

Карл Иванович выдержал многозначительную паузу.

– Кстати, не позволите ли мне взглянуть на ваш кинжал? – спросил он как можно безразличней.

Золлоев сверкнул глазами, выдернул из ножен клинок и протянул его Карлу Ивановичу – клинок был блестящим и длинным, рукоятка его имела серебряные накладки и причудливый растительный узор. Вирхов внимательно осмотрел узор с обеих сторон, затем и клинок, но змеек на нем не обнаружил. Стилизованные ветки и причудливые спирали он уже встречал на кинжале, которым была убита мадемуазель Ляшко.

– А что вы можете сказать вот об этом? – Вирхов вытащил из ящика стола стилет, прервавший жизнь кокотки, и положил на стол рядом с кинжалом ротмистра.

– Это подделка, – решительно заявил ротмистр, скользнув взглядом по кинжалу. – Не кубачинское. И форма не та, и узор, хотя и похож на кубачинские: есть и «тутта» – ветви, есть и «мархараи» – заросли, но не кубачинская чеканка, Фальшивка.

Вирхов и сам видел, чем кинжалы отличаются друг от друга, но слишком большой разницы в убранстве рукоятей не находил.

Тяжело вздохнув, он вернул кинжал хозяину, затем выдвинул ящик, взял стилет, которым был убит Тугарин, и протянул его ротмистру.

– Дорогой Заурбек Теймуразович, взгляните, пожалуйста, и на этот нож. Что вы можете о нем сказать?

– О! – Глаза ротмистра сверкнули жадным огнем. – Вещь превосходная. Клинок дамасской стали.

– А скажите мне, дорогой Заурбек Теймуразович, – улыбнулся Вирхов, – принято ли у вас на Кавказе украшать кинжалы змейками?

– У кубачинцев – нет, – сказал Золлоев, возвращая следователю орудие убийства.

– Что вы делали вчера днем, господин Золлоев? – почти безразличным тоном, убирая вещественные доказательства в ящик стола, поинтересовался Вирхов.

– Тренировался в конногвардейском манеже, объезжал нового скакуна, – ответил ротмистр. – Горяч, но красавец. – И, как бы предваряя следующий вопрос следователя, добавил:

– Я всю неделю провел в манеже, пользуюсь отпуском от дежурств.

– И это могут подтвердить ваши сослуживцы? – уже без всякого интереса, только для соблюдения формальности, спросил следователь.

– Так точно, господин следователь, весь второй взвод.

– Так-так, – протянул Вирхов, – хорошо. Пойдем дальше. Вы человек степенный, Заурбек Таймуразович, глаз у вас наметанный, опытный. Скажите, а среди стасовских гостей был ли кто-то, кто мог совершить убийство Тугарина?

– Вряд ли, – подумав с полминуты ответил ротмистр. Старики достойные не могли. Барышни не могли. Господин Шлегер скорее мошенник, чем убийца. Об актере и говорить нечего – пустое место Господин Апышко мог бы убить, если б Тугарин был изобретателем – вы, верно, знаете, что он охотник до технических новшеств.