Книга Урсула Мируэ - Оноре де Бальзак

Я, господин виконт, бедная девушка, и благосостояние мое всецело зависит не только от доброй воли моего крестного, но и от успеха тех мер, которые он примет, дабы оберечь меня от своих наследников, желающих мне зла. Я — законная дочь капитана Жозефа Мируэ, музыканта 45 пехотного полка, но отец мой, приходившийся шурином моему опекуну, был незаконнорожденным, и на этом основании наследники смогут начать против беззащитной девушки процесс, впрочем, совершено несправедливый. Вы видите, сударь, что бедность — не самое большое несчастье. У меня немало причин для смирения. Я привожу вам эти доводы, которые не имеют никакого значения для любящих и преданных сердец, не ради себя, а ради вас. В самом деле, сударь, если бы я не привела вам их, меня можно было бы заподозрить в корысти, можно было бы счесть, что, ища вашей привязанности, я скрываю от вас препятствия, непреодолимые в глазах света и, главное, в глазах вашей матери. Через четыре месяца мне исполнится шестнадцать лет. Быть может, вы согласитесь, что мы оба слишком молоды и неопытны, чтобы начать совместную жизнь с теми скудными средствами, которыми я обязана доброте покойного господина де Жорди. К тому же опекун мой хочет выдать меня замуж не прежде, чем мне исполнится двадцать лет. Кто знает, что пошлет вам судьба в течение этих четырех лет, прекраснейших в вашей жизни? Не губите же себя из-за бедной девушки.

Я перечислила вам, сударь, доводы моего дорогого опекуна, который не только не противится моему счастью, но, напротив, желает всеми силами ему способствовать и ждет, чтобы вместо него, немощного старца, у меня появился другой покровитель, любящий меня столь же нежно, и мне остается лишь заверить вас, что я тронута и вашим предложением, и вашими добрыми словами. Осмотрительностью моего ответа я обязана старцу, хорошо знающему жизнь, но благодарность, переполняющая мою душу, принадлежит одной мне — девушке, не ведающей никакого другого чувства.

Таким образом, сударь, я могу совершенно искренне назвать себя

преданной вам Урсулой Мируэ».

Ответа не последовало. Быть может, Савиньен пытался сломить упорство матери? Или письмо Урсулы погасило его пыл? Эти и множество других неразрешимых вопросов жестоко мучили девушку, а следовательно, и доктора, принимавшего близко к сердцу малейшие огорчения своей любимицы. Урсула часто поднималась к себе и смотрела на Савиньена — он с задумчивым видом сидел за столом и то и дело поглядывал на ее окна. Лишь в конце недели Урсула получила от юноши письмо и поняла, что он молчал от избытка любви.

«Мадемуазель Урсуле Мируэ.

Дорогая Урсула, я до некоторой степени бретонец, и, если я что-либо решил, ничто не может заставить меня отступиться от задуманного. Ваш опекун, да продлит Господь его жизнь, прав, но разве я виноват, что люблю вас? Мне хотелось бы знать лишь одно — любите вы меня или нет? Скажите «да», подайте хоть какой-нибудь знак, — и эти четыре года станут прекраснейшей порой моей жизни!

Один из моих друзей передал моему двоюродному деду вице-адмиралу де Кергаруэту письмо, где я прошу помочь мне поступить во флот. Добрый старец, растроганный моими несчастьями, ответил, что офицерского звания мне сейчас не получить даже при поддержке короля, ибо это противоречит уставу. Однако, проучившись три месяца в Тулоне, я смогу по приказу министра выйти в море в качестве рулевого старшины, а затем, приняв участие в сражениях с алжирцами, против которых мы начали войну[162], получу право держать экзамен на гардемарина. Наконец, если в боях с алжирцами я отличусь, то безусловно стану лейтенантом... но как скоро? Этого никто не знает. Но мне твердо обещано, что власти закроют глаза на мои прегрешения и позволят отпрыску Портандюэров поступить во флот. Я знаю, что получу вашу руку только с согласия вашего крестного, и ваше почтение к нему лишь усиливает мою любовь к вам. Поэтому, прежде чем дать ответ своим покровителям, я хочу спросить совета у него — от его слов зависит все мое будущее. Но, что бы ни случилось, знайте: богатая или бедная, дочь полкового музыканта или принцесса, вы — избранница моего сердца. Дорогая Урсула, мы живем в такое время, когда предрассудки, которые прежде разлучили бы нас, уже не так сильны, чтобы помешать нашему браку. Итак, сердце мое принадлежит вам, а залог вашего благополучия я вручу вашему дяде! Он не ведает, что в несколько мгновений я полюбил вас сильнее, чем он за все пятнадцать лет вашей жизни. До вечера».

— Прочтите, крестный, — с гордостью произнесла Урсула, подавая доктору письмо.

— О дитя мое, — воскликнул доктор, окончив чтение, — я доволен даже больше тебя. Этим решением юноша исправляет все свои заблуждения.

Савиньен пришел к соседям после обеда; доктор в это время прогуливался с Урсулой по террасе над рекой. Получив из Парижа новые наряды, влюбленный виконт не преминул подчеркнуть свои природные достоинства и оделся так продуманно и элегантно, как если бы собирался покорять гордую красавицу графиню де Кергаруэт. Завидев его издали, бедная девочка крепко ухватилась за руку дяди, как будто боялась рухнуть в пропасть, и доктор с ужасом услышал, как сильно и часто колотится ее сердце.

— Оставь нас, дитя мое, — сказал он своей воспитаннице после того, как Савиньен почтительно поцеловал ей руку.

Девушка отошла и села на крыльце китайского павильона.

— Сударь, отдадите ли вы это очаровательное создание за капитана корабля? — шепотом спросил виконт у доктора.

— Нет, — ответил Миноре с улыбкой, — боюсь, пришлось бы слишком долго ждать. А вот за лейтенанта — пожалуй.

На глазах у юноши выступили слезы радости, и он с чувством пожал руку старика.

— Итак, мне придется уехать, — сказал Савиньен, — и постараться выучить за полгода то, что ученики морской школы осваивают в течение шести лет.

— Уехать? — вскрикнула Урсула, вскочив на ноги.

— Да, мадемуазель, чтобы стать достойным вас. Поэтому, чем скорее я уеду, тем лучше докажу свою любовь.

— Сегодня третье октября, — сказала девушка, глядя на Савиньена с бесконечной нежностью, — останьтесь до девятнадцатого.

— Да, — кивнул старик, — мы отпразднуем вместе день святого Савиньена.

— Тогда я сегодня же еду в Париж, — воскликнул молодой человек. — Я проведу там неделю, уговорюсь со своими покровителями, куплю книги и навигационные приборы, заручусь благосклонностью министра и постараюсь добиться для себя наилучших условий.

Урсула и ее крестный проводили Савиньена до калитки. Они видели, как он вошел к себе, а вскоре вышел вместе с Тьенеттой, которая несла маленький сундучок.

— Ведь вы богаты, зачем же заставлять его служить во флоте? — спросила Урсула крестного.

— Боюсь, скоро окажется, что и в долги он влез по моей вине, — улыбнулся доктор. — Я вовсе не заставляю его, но мундир, дорогая моя девочка, и крест Почетного легиона, добытый в бою, искупят многие его прегрешения. Лет через шесть он может стать капитаном корабля, а большего я от него и не требую.