Книга Нагадали мне суженого - Наталья Андреева

– Нет у меня порнухи! – с отчаянием сказала я. – Так и знала, что бесполезно вам звонить!

– Просить ты, Анька, не умеешь, – вздохнул Аксенкин.

– А как надо?

– Ты же баба. Я ведь тебя в бассейне видел. Купальник, конечно, дерьмо, права Капка. А фигурка ничего. Давай забьем стрелку в кабаке, там ты мне и расскажешь свою проблему. А я подумаю. Может, и помогу.

– Хорошо, я приду.

– Платье я тебе пришлю. И туфли. Не хочу, чтобы ты своим внешним видом испортила мне аппетит. Напротив, хочу покушать с удовольствием. И выпить. Может быть, нажраться.

– Но я…

– Все. Без возражений. Платье с туфлями потом отдашь, я их в секонд-хенд снесу.

– Вы носите вещи в секонд-хенд? – потрясенно спросила я.

– Не лично, дура. Прислуги у меня больше, чем у дворовой собаки блох. – Он зевнул. – Короче, завтра вечером за тобой машина заедет. Готовься.

– К чему?!

– Конспектик составь. Изложишь внятно свою просьбу, желательно в цифрах. До меня так лучше доходит.

– Но…

– Все. – И он бросил трубку.

Нет, какие все-таки олигархи свиньи! И как мне выпросить у него денег? Не для себя ведь, для города. Но Аксенкину это не объяснишь. Он всю старину здесь снес, а здание Народного театра проиграл в тендере Станиславскому. Нашла кого просить!

Надо отказаться от мысли о покупке квартиры и отдать деньги Е. Зиме. Но как я объясню это Сене? Точь-в-точь такая же ситуация, что у Капки! Ох, и влипли же мы с ней! У нас есть мужчины, за которых мы хотим выйти замуж, и есть секреты, которые они не должны узнать ни под каким видом. Потому что Сеня, честный мент, как пить дать, захочет разоблачения Станиславского. А железное алиби руководителя Народного театра – Капка, она сама в таком случае попадает под удар, потому что расстраивается свадьба с предметом ее мечты олигархом Аксенкиным, с которым завтра я иду на встречу в платье, которое он для меня купит. Представляю, что это будет за платье!

И зачем я только согласилась?! Аксенкина я, честно сказать, побаиваюсь. На него совершенно не действуют мои предсказания. Чихал он на них. Я могу сколько угодно говорить, что завтра сгорит его самый большой магазин, а тот как стоял, так и будет стоять. Словно заговоренный.

На самом деле никаких иголок Аксенкин (точнее, его прислуга, которой у него как блох) в косяк не втыкал и святой водой стены не кропил. Хотя насчет святой воды не уверена. Вроде был обряд освящения. Просто Аксенкин чуть ли не единственный несуеверный человек в нашем городе. Черной кошке, переходящей дорогу, он со спокойным сердцем даст пинка и с пути не свернет, а бабу с пустыми ведрами обзовет козой и пойдет зарабатывать свой очередной миллион. И непременно заработает. Он невозмутимо подписывает финансовые документы в пятницу тринадцатого, хохочет, если при гадании на картах ему выпадает пиковый туз, на Нила Стратоновича, по слухам, столько раз наводили порчу, что хватило бы на десятерых, а то и на сотню. Он просто во все это не верит. А я давно заметила: проклятие действует только на тех, кто верит, что оно работает. Есть так называемое роковое стечение обстоятельств. И если задаться целью, то все на свете можно объяснить черной магией. Мол, были знаки.

По слухам, Аксенкин и родился двадцать девятого февраля! Хотя лично я не видела его паспорт. Он самый богатый человек в нашем городе и его окрестностях. И единственное, во что верит Нил – это деньги. Его бог – золотой телец, и он никогда не подводит.

А я… Неудачница, одним словом. И в обществе Нила Стратоновича я теряюсь. У меня такое ощущение, что передо мной стена, какой бы мячик я в нее ни запулила, отскок будет мгновенный, причем мне в лоб. И будет очень больно. Поэтому лучше молчать. Так я и решила.

Водитель приехал за мной в семь.

– Что случилось, Аня? – испуганно спросила мама.

– У меня деловая встреча. Не беспокойся, меня привезут обратно, я не пойду ночью одна по городу. Ведь привезут? – посмотрела я на стоящий в дверях холодильник, отморозка, похожего на гориллу. Тот молча кивнул. И протянул мне пакет.

Я взяла его с глубоким вздохом.

– А там что? – с опаской спросила мама.

– Спецодежда для деловой встречи.

– Аня, ты меня пугаешь! – Она взялась за сердце. – Куда это ты собралась?!

– Ты меня даже замуж с таким лицом не выдавала! – рассердилась я. – Успокойся. Меня пригласили в ресторан.

– А это кто? – кивнула мама на водителя.

– Слишком много вопросов задаешь. Пусти, мне надо переодеться!

Только открыв пакет, я поняла, насколько же Аксенкин свинья. Там было лишь платье и туфли. А на дворе – заметьте на минуточку – осень! То есть на это роскошное золотое платье я должна была надеть что-то из своего унылого гардероба или замерзнуть как собака. Потому что платье – это одно название. Ультракороткое, на тоненьких лямочках, оно легко умещалось в спичечном коробке. Я сразу вспомнила киносказку «Три орешка для Золушки». Но туфли бы в орех не влезли. Потому что они были на десятисантиметровой шпильке. Да что там! Все двенадцать! И откуда Аксенкин узнал мой размер ноги? Издевается по полной программе!

Я схватила расческу и с остервенением принялась выдирать волосы. Мне хотелось, чтобы ему их досталось как можно меньше, то есть его аппетиту, который он не хотел испортить моим внешним видом. Ненавижу гурманов!

Когда я вышла из спальни, мама ахнула и встала в дверях:

– Не пущу!

Я мягко сказала:

– Мама, я уже взрослая девочка. Подай мне, пожалуйста, свою шаль.

Ее шаль была единственной вещью в нашем с ней гардеробе, которая более или менее подходила по цвету к золотому платью. Бежевая с люрексом. Я накинула ее на голые плечи и уже в дверях обернулась на плачущую родительницу:

– Ты сама этого хотела.

И ушла. В конце концов, у нее есть телефон. И у меня есть телефон. Она всегда может позвонить и спросить, как у меня дела. И я отвечу.

Ресторан, в который меня привезли, разумеется, принадлежал Аксенкину. Увидев меня, жирный, усатый, похожий на кота метрдотель ухмыльнулся и сказал:

– Раздевайся, Нил Стратонович ждут.

Я скинула ему на руки шаль и посмотрела сверху вниз презрительно. На двенадцатисантиметровой шпильке я могла себе это позволить: смотреть на людей сверху вниз. Споткнуться на лестнице? Много чести!

Когда Аксенкин меня увидел, у него просто челюсть упала, а изо рта потекла слюна. И я его понимаю. Кое-чего мне от природы не досталось, груди, например. Потому что в это самое время я стояла в очереди к Создателю за ногами. И с гордостью могу сказать, что оказалась там одной из первых. Чем-то меня привлекла дверь с надписью «Ноги», хотя там было много дверей. Но я ломилась именно в эту. И если в купальнике мои ноги трудно как следует оценить, то в золотых туфлях на шпильке они предстали во всей своей красе, и у Нила Стратоновича пропал дар речи. Впрочем, он быстро его обрел. Сказал: