Книга Красотка 13 - Лиз Коли

Доктор Хирш предложил немедленно перейти к следующему этапу и удалить тех альтеров, которых они уже нашли. Мама и папа наблюдали за тем, что он делает, с благоговейным ужасом, а Энджи — с восторгом и любопытством. Наконец он вывел на экран своего компьютера красивый снимок, трехмерную вращающуюся модель.

— Неужели это я? — спросила Энджи.

Разноцветные кластеры под прозрачной оболочкой, которая, по всей вероятности, была поверхностью головного мозга, обозначали области гиппокампа[9], используемые различными двойниками.

— Там, где красный цвет, там ты, Энджи, доминирующий персонаж. Эта область, безусловно, самая большая, — пояснил доктор Хирш. — Фиолетовым цветом отмечена область, принадлежащая Потаску… прошу прощения, Маленькой женушке. А желтая область принадлежит персонажу мужского пола, которого назвали э-э… Ангелом. Теперь мы поместим модифицированные светочувствительные гены в те нервные клетки, которые используют двойники.

Энджи была в полном восторге. Неужели ее сознание, ее «я», представляет собой всего несколько кубических сантиметров клеток, находящихся в центре ее головы?

— А что будет, если вы не попадете в нужную клетку? — спросила мама. — Есть ли риск того, что вы удалите не двойника, а саму Энджи? Я хочу сказать, что это совершенно недопустимо, правда, Митч?

— Совершенно недопустимо, — без колебаний подхватил отец.

Энджи испустила легкий вздох облегчения. Отец по-прежнему переживает за нее, хотя и боится смотреть ей в глаза.

— Насколько безопасна эта процедура? — спросил он.

Доктор Хирш тряхнул головой. Похоже, он начинал нервничать. Он все объяснил родителям Энджи, когда те подписывали официальные бумаги, давая свое согласие на проведение исследования.

— Оптико-генетический метод широко используется для лечения нервных клеток при болезни Паркинсона, эпилепсии, травмах спинного мозга и даже при некоторых формах слепоты. Использование этого метода для управления памятью пока носит экспериментальный характер. Это, так сказать, новые горизонты науки. Как я вам уже объяснял, переносчик вируса будет введен только возле тех клеток головного мозга, в которые мы хотим поместить новые гены. Абсолютная точность попадания гарантирована.

Отец понимающе кивнул, а мама спросила:

— Вирус? Это не опасно?

— Совершенно безопасно, — заверил ее доктор Хирш. — На самом деле он выполняет одну-единственную функцию — помогает ввести гены в клетку. А мы уже выбрали эти гены, не так ли? Риск состоит только в том, что у нас может не получиться заставить двойников замолчать, а повредить мозг Энджи или ее основное «я» мы никак не сможем. Сами по себе нервные клетки даже не будут затронуты. Мы просто лишим их способности посылать сигналы, изменяя мембранные кальциевые каналы и протонные помпы.

Мама беспомощно хлопала глазами. Отец, подняв руки, запустил пальцы в волосы.

— Я совершенно ничего не понял, — сказал он.

А Энджи все было ясно, ведь в седьмом классе на уроках биологии им рассказывали о процессах, происходящих в мозге.

— А как вы собираетесь ввести мне этот вирус? Как внутрь меня попадут гены-переключатели, которые дают команду убивать? — спросила она.

Доктор Хирш погладил свою козлиную бородку.

— Ты знаешь, а мне понравилось это название, — сказал он. — Я, пожалуй, смогу использовать его. Хм, «гены-переключатели». Для того чтобы ввести их, нам нужно будет просверлить всего три маленьких отверстия.

— Отверстия! — воскликнул отец, вскочив на ноги. Стул, на котором он сидел, с глухим стуком опрокинулся на ковровое покрытие, устилавшее пол кабинета. — В ее голове? Я не помню, чтобы в тех бумагах, которые мы подписали, упоминалось о том, что придется сверлить ей голову! Вы сказали «будем вводить». Я думал, что вы имели в виду обыкновенные уколы.

В маминых глазах застыл ужас.

— Вы собираетесь побрить ее налысо? Я к этому не готова, — сказала мама. Она разгладила рукава блузы, а потом провела ладонями по щекам. — Мы должны подобрать ей подходящий парик, чтобы ничего не было заметно. На это уйдет довольно много времени.

Энджи отошла в сторону, дав им возможность самим справиться с потрясением. Разве стоит волноваться из-за таких пустяков? Они в конце концов согласятся на все, что потребуется делать. Она так и не подстриглась, поэтому у нее на голове было довольно много волос. Ими можно будет прикрыть те крошечные дырочки, которые просверлят в ее голове, чтобы проложить каналы к гиппокампу.

Процесс введения генов оказался долгим и утомительным, однако он не сопровождался такими громкими звуками, как сканирование. Теперь нужно было подождать пару недель для того, чтобы гены внедрились в клетки и начали управлять кальциевыми каналами, или как там они называются, после чего эти каналы можно будет закрыть.

Энджи думала, что две недели она будет отдыхать. Однако она ошиблась.

Просыпаться по утрам ей становилось все труднее и труднее. Она не понимала, что с ней происходит. Она не могла нормально заниматься, на уроках не могла слушать учителей, дома не могла делать домашние задания. А все потому, что у нее в голове стоял постоянный крик и шум. Перед тем как началось это дурацкое сканирование, она чувствовала себя великолепно. В школе она получала хорошие оценки и даже подумывала о том, что после Рождества могла бы начать изучать еще несколько дополнительных предметов. Теперь же в ее голове царил полнейший хаос. Двойники будто торопились проявить себя, иногда они действовали сообща.

Случалось так, что она одевалась и уходила в школу, а потом вдруг обнаруживала, что Потаскуха, пробравшись в ванную комнату, подвела ей глаза, нарисовав жирные стрелки, и накрасила губы темно-красной помадой. Очевидно, Девочка-скаут разрешила ей сделать это. Потом, совершенно случайно, Энджи заметила, что ее блуза спущена с плеч. Так, чтобы были видны бретельки бюстгальтера. А еще Энджи обнаружила, что, пока она спала, Девочка-скаут переписала своим аккуратным почерком все ее домашние задания. По ночам Болтушка скакала на воображаемых лошадях, а утром у Энджи так гудела голова, как будто по ней всю ночь били копытами.

Среди всего этого сумасшествия Кейт была для нее островком здравомыслия и спокойствия. Каждый день они обедали вместе, обсуждая свои дела, и эти беседы, как правило, потом продолжались вечером. Для подружек стали привычны долгие посиделки. И когда Энджи говорила Кейт по телефону: «Я просто умру, если сейчас не съем шоколадное мороженое», то буквально через полчаса она уже была у дома Энджи. Кейт приезжала на старенькой машине (это был третий по счету автомобиль, купленный когда-то ее родителями), и они вместе с Энджи ехали есть мороженое.

— Ты живешь в постоянном стрессе, много нервничаешь, — сказала как-то Кейт после того, как была съедена третья подряд порция мороженого. — Может быть, тебе нужно начать бегать по утрам или заняться какой-нибудь гимнастикой? Я что-то стала толстеть. Ты посмотри, посмотри, как мне приходится ограничивать себя в еде, — пожаловалась она, тыча в тарелку с чахлым салатом, который она заказала себе, а потом согнула вилкой кусочек фиолетовой капусты, словно резиновую ленту.