Книга Возлюбленный горец - Сара Беннет

– Я никогда не забуду о том, что он сделал, – упрямо сказала Элисон дрожащим от гнева голосом. – Он бросил меня.

– Он исполнял свой долг перед лэрдом.

– А долг передо мной? – В голосе Элисон было столько страдания и боли, что не оставалось ни малейших сомнений, как сильно она любила Малькольма Бейна.

Мег осторожно коснулась руки Элисон.

– Элисон, дорогая, ты права. Но тогда у него не было выбора. Нельзя изменить того, что уже случилось. Чтобы жить дальше, надо забыть о прошлом.

– Неужели? Но прежде я заставлю его страдать, как мучилась сама все эти годы.

– Ты ему сказала?

Элисон сделала вид, что не поняла вопроса, затем ее глаза округлились.

– Не-ет! Ни за что! И горе тому, кто хоть единым словом обмолвится об этом.

– Элисон, неужели ты не понимаешь, что все равно кто-нибудь ненароком проговорится? Или он сам догадается. Сходство Малькольма и Ангуса очевидно. Будет лучше, если ты сама ему об этом скажешь.

– Я не хочу, чтобы он знал. Ангус – только мой сын!

– Но Малькольм – его родной отец, и рано или поздно он узнает правду, – мягко возразила Мег.

Элисон бросила на нее быстрый взгляд, полный страха, боли и гнева, и, не говоря ни слова, удалилась на кухню. Мег осталась одна.

Когда они с отцом появились в Гден-Дуи, у Элисон уже был ребенок. Тогда она сказала Мег, что его отец принимал участие в мятеже и погиб, но со временем по обрывкам разговоров она поняла, что у Элисон был любимый, который уехал из имения еще до его рождения.

Дункан об этом никогда не говорил, но явно считал, что с его сестрой поступили жестоко и бесчестно, и его враждебность по отношению к Малькольму Бейну в Клашеннике была слишком очевидной. Скорее всего, примирение между ними было невозможно – неукротимый вспыльчивый нрав семейства Форбсов был притчей во языцех.

И все же Мег искренне надеялась, что выход из этой неразберихи найдется. Ведь если Элисон и Малькольм не смогут помириться, их жизнь станет просто невыносимой. Но пока эти двое не стремились наладить отношения: они лишь ссорились и кричали друг на друга.

Мег печально улыбнулась. Да, она была мастерицей давать советы! А сама со вчерашнего вечера, когда ее бесцеремонно выставили за дверь, так и не решилась поговорить с отцом. Как же ей найти с ним общий язык, если она боится этого разговора? Надо пойти наверх, сесть напротив генерала и спокойно во всем разобраться. Что бы ни сказали друг другу ее отец и Грегор, она имеет право знать.

Вдруг она осознала, что Грегор стоит у входной двери и наблюдает за ней. Его волосы, схваченные, как обычно, черной лентой, отсвечивали золотом в свете факела, закрепленного на стене. Вместо проницательных глаз зияли две черные впадины, игра света и тени резко очерчивала контуры его лица. В старом, поношенном килте и коричневой куртке он напоминал призрака какого-нибудь древнего горца, прекрасного предка Грантов.

Интересно, как долго он за ней наблюдает? По телу пробежала дрожь от ощущения, что за ней следили исподтишка, без ее ведома, что он осматривал ее дюйм за дюймом, пока она предавалась своим мыслям. Мег почувствовала смущение и еще что-то… подозрительно похожее на удовольствие.

– Малькольм ушел? – спросила она, скорее ради того, чтобы нарушить затянувшееся молчание и отвлечься от невеселых мыслей.

– Да. – Его голос разнесся тихим эхом по залу. – А Элисон?

– Она тоже ушла. – Мег грустно улыбнулась. – Боюсь, что их баталии никогда не закончатся.

– Думаю, вы правы, Мег.

Грегор сделал несколько шагов ей навстречу, и теперь его волосы заиграли золотыми бликами в пламени свечей; серебряные пуговицы ярко вспыхнули на фоне темной куртки; рубины старинной броши на плече брызнули яркими кровавыми каплями.

– Вы все еще голодны? – спросил он Мег тихим грудным голосом.

Мег вспомнила о незаконченном ужине. То ли она расстроилась из-за Малькольма и Элисон, то ли ее так взволновало присутствие Грегора, но внутри у нее все трепетало и дрожало, лишая аппетита.

– Нет, я не голодна.

– Тогда, может быть, прогуляемся немного? Сегодня чудесная ночь, и мне хотелось бы задать вам несколько вопросов. Я бы поговорил с вами здесь, но не могу избавиться от чувства… неловкости.

Неловкости? Возможно, он говорил правду. Мег не могла обвинять его в том, что было совершенно естественно. Она и сама испытывала неловкость и смущение от того, что он находился здесь. Вне этих стен они смогут вести себя более естественно, а ночная темнота даст некоторое ощущение свободы.

– Я только схожу наверх и проведаю отца, – сказала она, уже заранее понимая, что согласна. Мысль о прогулке с Грегором в благоухающем саду под луной была слишком соблазнительна, чтобы отказаться. Ее решение сохранять дистанцию, оставаться спокойной и уверенной, которое она приняла накануне, растаяло, как утренний туман.

– Только не сейчас, пожалуйста. Это не займет много времени, я прошу вас, Мег.

Мег сделала вид, что колеблется, затем кивнула и неохотно подошла к Грегору. Она взяла его под руку, чувствуя сквозь грубую ткань тепло его тела. Он наклонился, почти касаясь ее щеки.

– У меня такое чувство, будто я никуда не уезжал, но все-таки что-то не так. Знаете, такое бывает, когда совмещаешь две одинаковые с виду картинки, и все вроде бы похоже, но линии чуть-чуть не совпадают.

– Я понимаю, капитан Грант.

– Называйте меня Грегором. Я больше не капитан драгунского полка. Я теперь… Пожалуй, отныне я ничего собой не представляю.

– Думаю, жители Глен-Дуи не согласятся с вами.

– Но, как вы дали мне ясно понять, они не догадываются, что я стал совершенно другим человеком.

Мег промолчала. Этот мужчина вызывал страстное желание обнять его и прижать к себе, шепча слова утешения и любви.

Они вышли из дома, под ногами зашуршал гравий, которым была посыпана узкая дорожка, ведущая в сад, огороженный стеной из серого камня. В долине жизнь шла своим чередом: тут и там мелькали огни; легкий ветерок доносил сильный запах горящего торфа. Грегор толкнул деревянную калитку, и они вошли в мир головокружительного благоухания.

Мег сделала глубокий вздох, пытаясь различить запахи знакомых трав. Вот краем платья она задела лаванду, тут же окружившую ее облаком бодрящего аромата. А здесь великолепные розы, белые и красные: весенние сорта уже отцвели, летние были усыпаны яркими соцветиями. Чего здесь только не было: розмарин, укроп, тимьян, душистая жимолость и нежные лилии. Вокруг всей этой красоты кружились и жужжали ночные мошки; серые мотыльки вились над цветущими растениями, упиваясь сладким нектаром. В дальнем уголке сада у каменной стены журчал ручей, стремительно убегавший под старый мост и дальше в долину.