Книга Бандиты. Красные и Белые - Алексей Лукьянов

— Вот чем. Смотри: тот, кто Тверитинова убил, хотел его спрятать, так? Иначе зачем он его в бочку засунул?

— Дальше.

— Другой его из бочки вытащил и всем напоказ положил.

— Думаешь, назло?

— Может, назло, а может, и нет. У меня, Василий Иванович, какая-то нехорошая картинка нарисовалась.

— Говори.

По мнению Петьки, убийца точно знал, кто такой Тверитинов и с чем приехал. Колокольников и Деревянко могли быть заодно с убийцей, но Тверитинова знать не могли. Из того, что эти двое уехали, но не увезли труп, можно заключить только одно — они и понятия не имели об убийстве, иначе бы вывезли из станицы мертвое тело.

Получается, убийца хотел скрыть приезд Тверитинова.

— Погоди, Петька, не срастается что-то. Бронштейн же зафиксировал приезд «Руссо-балта».

— Вот именно. Убийца это тоже понял. И поторопился.

Убийце предстояло избавиться одновременно от свидетелей и от машины.

Проще всего было отправить свидетелей на машине, потому что Колокольников умеет водить. Те двое (или трое) знакомых убийцы должны были покончить с Колокольниковым и Деревянко за пределами станицы. Но злодей не учел, что уничтожать надо было не только машину, но и весь пост, через который проезжал Тверитинов.

— А почему свидетелей должны были убить те двое, а не сам злодей?

— Ты дай мне все рассказать, сам поймешь, что к чему!

Двое — или трое — сделали свое дело, потом вернулись, видимо, за вознаграждением. Вознаграждения могло оказаться недостаточно, поэтому один из сообщников убил другого, чтобы присвоить всю награду, а главному злодею в отместку за жадность решил насолить и вытащил труп из бочки.

— Складно рассказываешь, — похвалил Чепай. — Где это ты так навострился?

— Книжки читал про Шерлока Холмса.

— Кто такой?

— Ну, мужик такой, англичанин, жуликов и душегубов ловит в Англии.

— Смотри-ка, молодец какой. И что же ты, Шерлок Холмс, придумал? Кто наш злодей, любись он конем?

Петька посерьезнел, посмотрел Чепаю прямо в глаза.

— Только ты, Чепай, не того, не смейся.

— Ну, давай, давай, чего тянешь?

Петька глубоко вздохнул, наклонился и прошептал Чепаю на ухо.

Чепай выслушал и, когда Петька выпрямился, спросил:

— Ты с ума съехал? Начальник штаба?!

Петька кивнул:

— Он, Василий Иванович. Больше некому. Слышал же, как он начал ручки умывать: мол, я бланков много выписал, выезжай из станицы по-любому.

— А как ты вину его доказать собираешься?

— Не знаю. Но он это, как бог свят — он.

Чепай молчал. Не то доводы порученца казались ему неубедительными, не то слишком зловеще звучали обвинения к начальнику штаба, который не только посмел предать командира, но и убил его друга.

— Вот что, Петруха, — сказал Василий Иванович. — Помнишь, я тебе рассказывал, как этого Льва добыл на войне?

— Помню, Чепай.

— Остался у меня с тех пор боевой товарищ, а ты мне такое про него рассказываешь.

Петька покраснел и опустил голову.

— И самое хреновое, Петька, что не ты один, — закончил Чепай.

Гумилев

Письмо из Петрограда настигло Василия Ивановича в Александровом Гае, причем доставил его не кто иной, как комиссар Ёжиков. Он отбывал на Туркестанский фронт, путь его лежал как раз через Алгай. Узнав, что письмо из Петрограда опоздало на день и не застало Чепаева в Самаре, комиссар вызвался доставить его до адресата.

Конверт был настоящий, почтовый, из старых буржуйских запасов, правда, изрядно помятый от частого держания за пазухой.

— Плясать заставлять не буду, — сказал Ёжиков и отдал письмо Чепаеву.

— Читал? — спросил Василий Иванович без обиняков.

— Обижаете, товарищ начдив. Очень хотелось, но барышня, его передавшая, просила быть аккуратнее.

— Барышня?

— Не знаю, кто такая, из столичных, одета по-мещански. Сказалась из Петрограда, просила в Николаевск с оказией письмецо передать. Я ей сказал, что вас уже в Александров Гай отправили, она чуть не в слезы. Ну, я решил последнюю услугу оказать, чтобы лихом вы меня не поминали.

Чепаев уже увидел, от кого письмо, и обрадовался, как ребенок.

— Ну, спасибо тебе, Ёжиков, не забуду.

— Будьте здоровы, товарищ Чепаев, — сказал Ёжиков, уязвленный, что письму обрадовались больше, чем ему. Но что поделаешь, если Василий Иванович не успел как следует соскучиться за эти несколько дней.

Письмо было от Кольки Гумилева, с которым они не виделись почти четыре года. Ночков уже успел рассказать, что Гумилев, будто знаменитый стихоплет, работает в издательстве «Всемирная литература». Сам Ночков устроился туда счетоводом по рекомендации Гумилева, но быстро бросил рутину и махнул на фронт.

Сначала Чепаев хотел дождаться вечера и прочесть письмо от фронтового товарища вместе с Ночковым, но не выдержал, засел в кабинете начальника станции, вскрыл конверт и начал разбирать убористый почерк товарища.

«Здравствуй, дорогой Чепай. Если ты получил это письмо, значит, Бог на свете есть, и Он тебя бережет.

Очень хотел бы написать тебе о своей жизни, но времени мало, поезд на Самару через час, и кузина моя — единственный верный человек, который может тебе эту весточку передать».

Стало быть, девушку Кузиной звать, понял Василий Иванович. Чудные имена у буржуев.

«Недавно были у меня гости из ВЧК. Очень интересовались тобой, даже просили помочь в одном щекотливом деле. Говорили, что ты мало доверяешь незнакомым людям, только с бывшими сослуживцами ласков и находишь общий язык. Меня, как бывшего твоего сослуживца, просили отправиться на фронт и воевать под твоим руководством. Юлили они долго, ничего толком не говоря, но я и без того понял, что ты чем-то им крепко насолил. Я, как ты можешь догадаться, отказался от столь лестного предложения.

Однако я имел глупость рассказать об этой истории Ночкову. Помнишь его? Мы встретились с ним случайно, кто-то на блошином рынке пытался залезть ко мне в карман. Я поймал вора за руку, им и оказался Ночков. Он после войны жутко опустился, стал вором, узнав меня, расплакался, умолял не заявлять в «уголовку». Я человек не злопамятный, извинился, что намял бока, и пригласил в издательство. Ночков пришел, я предложил ему должность счетовода. Не бог весть какие деньги, но концы с концами свести можно, плюс паек от наркомата просвещения.

Ночков старался, часто бывал у меня, иногда работал курьером. Не доверять ему, если не вспоминать случай на рынке, повода не было. И вот я, как последняя баба, разболтал о визите на Гороховую.