Книга Войны крови. Восхождение - Борис Орлов

Тень вяло махнул рукой:

— Да, в общем-то, нет…

— Ну, так вот. Подведем итоги. Мальчик хорошо ушел — два дня его не могли найти. Почти мгновенно сориентировался и взял железный, горячий след. Потом вычистил логовище, да так, что только клочки по закоулочкам полетели. Так что скажешь, Яков Саныч: готов он к последнему экзамену и путевке в большую жизнь?

— Нет, товарищ генерал-полковник. Не готов.

— Чего?! Не готов?! А кто тогда готов, позволь-ка узнать? Ты?! Так твои выпускные фотографии уже давно выцвели! Он кицуне уходил, про которую думали, что она двух-, много треххвостая! Он ликантропов за один день нашел и зачистил. Пришел-ушел чисто, работает грамотно! Ты хоть скажи, кого ты из него лепишь?.. Слушай, так ты чего: на пенсию собрался?!

— Да Федор Борисович! Да ему же элементарных вещей не хватает! В его возрасте их любой подросток знает, а он… Курсант Журавлев не способен к нормальной жизни в обществе! Любую задачу он решит исключительно силовым методом. Кстати, питомец Аякс…

— Контакты с которым ты предлагал исключить?

— Контакты с которым я предлагал исключить, косвенно способствует принятию именно таких решений. Если эту парочку выпустить в Большой мир… Такое начнется, что мало никому не покажется. Могу представить себе, как эти двое решат, например, вопрос с милиционером, который попробует не пустить их, допустим, в метро. О чем-то более серьезном я даже думать не хочу.

— То есть ты, Яков, считаешь необходимым спецкурс по культуре общения?

— Так точно. И по культуре общения и по культуре вообще.

— Постой, постой. Ты что, на птицеферме работаешь? Чего непонятного? — Капитан встал и прошелся по кабинету. — Раз ты так считаешь — представляй парня к выпуску, а потом — грани и дошлифовывай, сколько тебе угодно! Хоть три месяца! Хоть больше! Лишь бы службе не во вред и заданиям не в ущерб! Уяснил?

— Так точно! Разрешите идти?

— Иди, Яша, иди. На губу. А что ты на меня так смотришь? Мне, что ли, сидеть? Твой курсант удрал в самоволку — тебе и ответ держать. Кстати, заодно и расскажешь ему: кто, что, почему, зачем… А то там, похоже, проблемы с пониманием места и роли…

Наверное, они долго бы стояли так у сетки, молчаливо клянясь друг другу в преданности и братстве по крови, но открылась дверь, и вошли несколько человек из обслуживающего персонала. Двое из них втащили еще одну койку, остальные ввезли тележку с едой. А следом вошел Тень. Без ремня и оружия…

Он молча прошествовал к своей койке и уселся на нее. Придвинул к себе миску с едой и начал быстро насыщаться. Затем так же молча улегся на койку, вытянул ноги и закрыл глаза…

Сашка и Вауыгрр потрясенно молчали, во все глаза пялясь на происходящее. Первым не выдержал Сашка:

— Тень?..

Нет ответа.

— Тень, разреши спросить?..

После минутной паузы Тень приподнялся на своей койке, оперся на локоть:

— Ну?

— А ты здесь за что?

— Не «за что», а «из-за кого». — Еще одна пауза. — Из-за вас.

С этими словами Тень снова улегся и отвернулся к стене, давая понять, что разговор окончен.

Где-то в глубине подземелий «объекта пятьдесят шесть», удобно расположившись на кушетке, та, кого называли Бабой Ягой, радостно улыбнулась. Тень — прекрасный воин, один из лучших охотников, но — увы! — он человек, и как бы ни была долга его жизнь, он стареет. Совсем скоро, лет через тридцать, он уже не сможет охотиться за нечистыми. Но ей удалось то, что она хотела сделать уже давно. Она нашла нового охотника, и теперь тот никогда не задумается, поднимая свое оружие против врагов, и никогда не усомнится в своей правоте. Баба Яга снова улыбнулась, но теперь ее улыбка уже не была доброй или веселой. Святогора ей больше не вызвать, а прощать… Она ничего не собиралась прощать и ничего не собиралась забывать!..

На губе охотники провели два дня. Первый день они отсыпались, ели и… снова отсыпались. На второй день между ними начались разговоры…

— Тень, а вот ты сказал про охотников за охотниками? Мне про это не читали.

— Бывает. Редко встречается, но бывает. Нечисть — она вообще чаще всего безмозглая, но… — Тень закинул руки за голову, потянулся. — Понимаешь, Бука, она — вроде муравейника. По отдельности каждый муравей — тварь безмозглая, на голом инстинкте живет. А вот вместе — вместе муравейник получается, а он, как ни крути, организм, причем как бы еще не разумный.

«Разумный, разумный. И чем он больше — тем разумнее».

— Вот-вот. Иной раз бывает в тайге такая жуть: муравьиная куча метров на восемь в высоту. Такую встретить — дай тебе бог живым ноги унести! У такого муравейника тебя муравьи грамотно гнать будут, обходить, выслеживать…

«Я про такое слышал. А ты, наверное, видел?»

— Довелось пару раз. — Тень передернул плечами. — Первый раз даже не сообразил, что встретил. Напарника потерял. И сам еле ушел. Второй раз было легче, но не намного. Ушли все, но покусаны были изрядно. Местные их «ли-со» называют…

Сашка попытался вообразить разумных муравьев, но не смог. Больно уж страшно выходило. Тень между тем продолжал:

— Так вот: нечисть, если соберется большой кучей, смахивает на такой вот разумный муравейник. И тогда они из своей среды выбирают тех, кто начинает охотиться на нас. Охотник на охотника.

Тень встал, не торопясь прошелся туда-сюда, разминая ноги, и улегся снова.

— Черные охотники здорово отличаются от всей остальной нечисти. Они… — он щелкнул пальцами, подбирая нужное слово, — понимаешь, они как бы вне обычной классификации. Вся толпа нечисти передает им частички своей магии, свои, так сказать, запахи, внешнего вида, рисунка поведения, характера, умения, опыта…

— Добровольно? — изумился Сашка.

— Ну, насчет «добровольно» я бы не сказал, — усмехнулся Тень. — Они-то сами от этого слабеют и знают, чувствуют это. Поэтому сама нечисть своих охотников не любит. Но боится их до судорог. Ну, может, чуть меньше, чем нас. Так что спорить или препятствовать им не рискуют.

«Мой прапрадед видел такого охотника».

— Ну и как? Что рассказывал?

«Он ничего не рассказывал. Он тогда погиб. И половина стаи вместе с ним».

— А за кем он охотился?

«За кем-то из ваших. Он служил в церкви. И отлавливал Черных врагов».

— Постой, Аякс, постой, — Тень потер переносицу. — Это ты не про Якутское дело? Так там Винокуров сам нечистью оказался…

«А это и был Черный охотник…»

— Ишь ты, — покачал головой Тень. — Что Серафим был черен, точно антрацит, про то я знал. Знавал тех, кто его — того. А вот про охотника — первый раз слышу…

Волк оскалился, точно усмехнулся…