Книга Новый мировой беспорядок и индийский императив - Шаши Тарур

отметить, что вокруг саммита мобилизовалась новая волна общественных организаций, или гражданского общества. Подстегиваемые глобализацией, эти негосударственные структуры попытались расширить рамки дискуссии, выйдя за рамки контроля над инфраструктурой Интернета и затронув такие темы, как права человека, культурный империализм и неравенство. В течение длительного времени значимое участие гражданского общества в работе ООН было скорее исключением, чем нормой. Ситуация начала меняться после Саммита Земли в Рио-де-Жанейро в 1992 г., когда участие НПО резко возросло, что заставило ООН формализовать "консультативные отношения" между аккредитованными НПО и ООН. В связи с этим исторически технократический МСЭ был вынужден отвечать на критику по поводу отсутствия эффективного участия заинтересованных сторон. В конечном итоге давление со стороны таких групп привело к тому, что МСЭ создал "отдел гражданского общества", призванный содействовать полноценному участию организаций гражданского общества в процессе ВВУИО. Оглядываясь назад, мы увидим, что это развитие было как результатом глобализации, так и значительным вкладом в формирование будущего управления Интернетом.

Не все страны были довольны включением гражданского общества в систему управления Интернетом. Автократические государства, такие как Пакистан, Иран, Россия и, пожалуй, самый громкий представитель Китая, пытались исключить из официального текста любые упоминания о СМИ и правах человека. Гражданское общество было не единственным источником беспокойства. Как и во время обсуждения климатических проблем, Бразилия и Индия активно пытались добиться того, чтобы права интеллектуальной собственности не использовались против интересов развивающихся стран. Развивающиеся страны, возглавляемые президентом Сенегала Абдулаем Вадом, также настаивали на том, чтобы развитые страны продвигали идею создания «Фонда цифровой солидарности». За исключением стран, которым придется платить, эта идея поразила воображение других участников. Хотя сама идея так и не нашла своего воплощения, она отражает ту линию мышления, которую НПО развивали на Саммите Земли в Рио-де-Жанейро.

Какие бы разногласия ни возникали у государств по поводу участия НПО, тот факт, что они теперь будут "партнерами", а не сторонними наблюдателями в глобальном управлении, был действительно необычным событием. Именно на ВВУИО выражение "многостороннее участие" стало нарицательным; это был подход, который позволял учитывать голоса гражданского общества и бизнеса при принятии решений. Этот новый дискурс был заметен на протяжении всего процесса ВВУИО и даже вошел в научную литературу. То, что процесс с участием многих заинтересованных сторон станет настоящим новшеством, стало общим убеждением участников саммита.

Однако, как мы рассмотрим далее в этой главе, при ретроспективном взгляде на модель с участием многих заинтересованных сторон стало ясно, что в ней эффективно представлен именно Глобальный Север, его бизнес и сети гражданского общества. Это раннее ограничение практического понимания данной модели проявилось в одной из наиболее спорных дискуссий на ВВУИО, которая касалась открытого программного обеспечения. Развивающиеся страны считали, что программное обеспечение с открытым кодом является более дешевой и надежной альтернативой проприетарному программному обеспечению, продаваемому американскими корпорациями, в то время возглавляемыми Microsoft. К сожалению, для развивающихся стран стоимость программного обеспечения Microsoft была непомерно высока, и правительства могли бы сэкономить миллиарды долларов, если бы перешли на свободное и открытое программное обеспечение. Отвечая на растущее давление со стороны сторонников открытого ПО, компания Microsoft сотрудничала с лоббистскими группами в США. Билл Гейтс даже предостерег от использования такого ПО на конференции в Сиэтле. Возможно, именно благодаря такому лоббированию проект декларации принципов ВВУИО перешел от прямой "поддержки" открытого ПО для развивающихся стран к повышению осведомленности о "различных моделях ПО и средствах их создания, включая проприетарное, открытое и свободное ПО.

По этим причинам, пожалуй, самым важным событием ВВУИО стало то, что все большее число стран стало выражать недовольство контролем США над основной инфраструктурой Интернета, в частности ICANN. Дебаты по вопросам саморегулирования, глобализации и приватизации Интернета в целом разделились на две группы. Во-первых, те, кто предпочитал, чтобы этими вопросами занимался МСЭ, такие как Китай, Бразилия, Южная Африка и Индия, и те, кто стремился к реформированию структуры ICANN без ее демонтажа, такие как ЕС и США. Дискуссия вокруг многостороннего управления носила вполне процедурный характер. Поскольку МСЭ является межправительственной организацией, действующей под эгидой ООН, правительства утверждали, что они могут оказывать большее влияние на экономическое и политическое воздействие Интернета на их страны. В ходе ВВУИО МСЭ стремился выдвинуть свою кандидатуру в качестве наиболее подходящей организации для управления Интернетом. Интересно, что эта позиция нашла поддержку даже у Евросоюза, который к этому времени был весьма некомфортно настроен по отношению к роли ICANN и США в Интернете. Для США это было неприемлемо, поскольку для многих интернет-либертарианцев определяющей чертой управления Интернетом был "мягкий" подход Америки, подразумевающий отсутствие вмешательства в работу Интернета.

В 2005 г. эта точка зрения была шокирована, когда администрация Буша активно вмешалась в работу ICANN, чтобы предотвратить регистрацию доменного имени верхнего уровня '.xxx' для обозначения порносайтов. Как ни безобидно было это решение, в значительной степени подпитанное внутренней консервативной политикой, для международного сообщества оно имело большое значение. Это было подтверждением их убежденности в том, что американская односторонность в отношении Интернета представляет собой стратегическую угрозу их политическому и экономическому суверенитету. США не оказали себе никакой помощи, когда в июне 2005 г. в одностороннем порядке заявили, что "сохранят свою историческую роль в разрешении изменений или модификаций авторитетного файла корневой зоны". Выразив твердое желание сохранить "рыночный подход и лидерство частного сектора", правительство США дало понять, что ICANN будет работать под его контролем. Для многих делегатов ВВУИО позиция Америки стала еще одним примером цифрового неравенства, которое они пытались преодолеть на ВВУИО. Бразильская делегация, например, отметила, что "цифровое неравенство" - это не только финансовое неравенство и доступ к компьютерам и телефонным линиям. Этот разрыв также связан с «политическим неравенством, возникающим из-за неспособности развивающихся стран влиять на принятие решений в области Интернета».

В итоге ВВУИО завершилась практически без изменений в управлении Интернетом. США удалось удержать ООН и МСЭ от участия в дискуссиях, а в окончательном тексте было признано, что ICANN будет следовать модели с участием многих заинтересованных сторон, и одобрено "лидерство частного сектора". Единственной реальной уступкой стало создание Форума по управлению Интернетом (IGF), который будет работать под эгидой ООН. Однако это была лишь площадка для "обсуждения" странами вопросов, связанных с Интернетом, без возможности проведения каких-либо изменений. Западные СМИ восприняли это как безусловную победу США и их союзников. Так, например, BBC объявила, что «...США выиграли борьбу за сохранение контроля над Интернето». О том, насколько сильно Америка хотела отстранить ООН от управления Интернетом, стало ясно из воспоминаний посла Дэвида Гросса, бывшего координатора по международным коммуникациям и информационной политике в Государственном департаменте при администрации Буша: "Моим