Книга Парадокс жнеца. Книга 1 - Сергей Извольский

упоминала ранее, настала пора выбрать имя.

Я такого, если честно, не помнил — похоже, эта часть лекций Марины прошла мимо меня в общем гомоне.

— Для тех, кто не слышал, повторю еще раз: система имен здесь основана на римской традиции. Есть преномен — аналог нашего личного имени. Второе, номен — нечто среднее между нашим отчеством и фамилией. Мы, как перегрины, все официально безродные, и до получения гражданства номен использовать запрещено, его заменяет идентификационный номер.

«Которого у вас нет», — выразительно посмотрела на меня Марина, как раз проходя в нашей части коридора.

— Кроме преномена и номена существует такое понятие как когномен. Это суть прозвище, которое, если вы заведете семью, становится частью родового имени, фамилией в нашем понимании. Сейчас для вас это будет не фамилия, а скорее…

— Погоняло? — не удержался Виталик, который слушал Марину очень внимательно. Похоже он, как и я, разговоры про имена или пропустил, или не акцентировал на них внимания.

— Прозвище, или позывной, — поправила его Марина. — Ваши прежние фамилия-имя-отчество остаются в карточке личного дела. Отчество и фамилию вам использовать запрещено, только имя. Сейчас вам нужно будет придумать и сообщить мне когномен, по которому вас будут идентифицировать. Да, для информации: кроме когномена есть еще агномен, но нам с вами до этого пока очень далеко, гораздо дальше чем до получения гражданства. Это нечто сродни почетному титулу в нашем понимании: Публий Корнелий Сципион Африканский Старший, Гай Юлий Цезарь Август Германик, Александр Васильевич Суворов-Рымникский — чем выше статус, тем больше слов в имени.

— А если кто-то возьмет мое погоняло?

Снова Виталик, и надо же — дельный вопрос задал.

— Если вы состоите в одном отряде, вам придется выбрать другое. Именно поэтому вас пока официально не занесли в общую базу…

Говоря эту совершенно ненужную для Виталика фразу, Марина снова коротко глянула в мою сторону — явно показывая, что слова предназначены мне лично. И во взгляде ее я прочел, что в сказанное она совершенно не верит.

После столь серьезного вступления — все же выбор нового имени не шутка, Марина подошла сразу ко мне. И держа планшет с прикрепленной наверху стопки листов моей анкетой, довольно бодро начала сразу с козырей:

— Виктор, у меня для вас не очень приятные известия.

«Это что еще такое?» — почувствовал я неприятный холодок по спине. На невозмутимых кастеров, как и на Рому, я старательно не смотрел.

— Ваше имя и фамилия будут записаны в личном деле, но к сожалению, пользоваться вы ими никогда не сможете, даже если получите гражданство. Дело в том, что фамилия Марков — созвучно с именем Марк, а это традиционное для нобилей имя, оно запрещено к использованию для перегринов. Такая же ситуация с вашим именем: Виктор на латыни — победоносный, это эпитет Марса и Юпитера, его использование так же запрещено для перегринов, даже обладающих гражданством.

Фух, я уже было напрягся. Какая неприятность, надо же — нельзя использовать имя, которое я и так почти никогда не использовал, и только куча оформленного имущества удерживало меня от того, чтобы поменять его на другое.

— Вы готовы назвать мне новое имя? В ином случае я буду вынуждена записать вас сама, выбрав из списка дежурных вариантов.

Нет, спасибо, из дежурного списка не хочу. Быстро перебрал в памяти все используемые ранее имена, прокатав в уме их соответствие римской традиции. Есть одно, греческое, но все же с непростой историей. Несмотря на то, что мой друг Рома рядом, я решил рискнуть — если что, сделаю вид, что это была понятная только нам двоим шутка.

— Александр. На это имя нет запретов?

— Конечно, ведь это имя…

Марина осеклась на полуслове, потому что Рома вдруг сделал шаг вперед и тронул ее за плечо. Когда девушка обернулась, он едва заметно кивнул.

— Для вас запретов нет, — перевела на меня взгляд Марина, тщетно пытающаяся скрыть изумление. — Итак, Александр…

— Саргон, — ответил я.

Почему бы и не да, собственно.

— Александр Саргон, — повторила Марина, записывая на листе мое новое имя. — Поздравляю, что живой, — шепнула она вдруг, глянув неожиданно теплым взглядом, после чего направилась к камере напротив, где Виталя уже заранее просил записать как Виталий Стас.

Почему Стас — я уже знал, суетолог все уши прожужжал за минувшие дни. Как оказалось, друзья Виталика называли его Стасом после выхода клипа группы Ленинград, и сказанной там фразы: «Я не Стас, я Виталик». Виталя, кстати, сейчас явно вознамерился рассказать Марине эту историю, но она уже сделала запись и двинулась дальше собирать старые-новые имена. При этом я заметил, что Рома группу ее сопровождения покинул — похоже, только ради меня в барак приходил.

Последняя ночь в карантине тянулась долго — большинство не спало в ожидании.

На утро — казалось оно никогда не настанет, сразу после завтрака последовал контрольный осмотр, после которого нас по одному начали выводить нас на улицу. Естественно, ото входа, так что вышел я на улицу последним.

Человек сорок пять — оценил я навскидку группу людей, с которыми провел трое суток в одном здании, но лица подавляющего большинства видел впервые, зная только по голосам.

Нас выстроили в шеренгу вдоль стены карантинного барака, в процессе я посчитал по головам. Сорок пять человек — надо же, как навскидку правильно количество оценил. Некоторое время мы так и стояли в неизвестности — охраняемые десятком легионеров. Через пару минут начались активные перешептывания — я даже не удивился, что Виталя суету наводит. Переговариваться он начал с Димарко — который, как я и предполагал, оказался внушительных размеров мужчиной лет сорока. Ростом не сильно выше меня, но в плечах и лице значительно шире. Легионеры-немцы на разговорчики в строю не реагировали, демонстрируя полнейшее равнодушие.

— О, смотрите-смотрите, Кольт идет! — вдруг оживился Виталя.

Обернувшись, я увидел приближающуюся к нам со стороны казарм группу. Возглавлял ее центурион Гельмут, который шел в сопровождении трех высоких бойцов, облаченных во впечатляющие на вид эргономичные черные доспехи. Выглядели они так, как может выглядеть закрывающая все тело легкая броня, прошедшая эволюцию в несколько тысячелетий. На всех троих легкие шлемы, лица скрывают маски-респираторы. На виду только линия глаз, но и она раскрашена в черный цвет, так что лица выглядят гротескными масками, лишь глаза белеют.

— Зря киборги из Лин-Куэй резину жгли, — произнес нечто загадочное Виталик. Я