Книга Семья - Алексис Опсокополос

Вильгельм. — Едва я вернулся под утро в Потсдам, в мой дворец прибыл поверенный в делах Ацтлана в Империи, исполняющий функции посла, и попросил о телефонном разговоре с Хосе. Конечно же, я согласился поговорить. Поверенный тут же связался со своим императором, и у нас с Хосе состоялся небольшой разговор.

— Насколько он секретен? — поинтересовалась бабушка.

— Ни насколько. Император Ацтлана заявил, что не имеет никакого отношения к выходке Эджертона, что не знал о ней и даже не догадывался. Сказал, что осуждает эту ночную атаку, что это не по-мужски: нападать на дом женщины, когда есть так много врагов мужчин.

— Не по-мужски, — согласилась княгиня Белозерская. — Но чего это вдруг он решил оправдываться?

— Видимо, потому, что не очень красиво получилось, — высказал предположение Романов. — Хосе передал нам информацию о планах Эджертона, можно сказать, притупил нашу бдительность, потому как у всех после этого сложилось мнение, что атаку стоит ожидать позже. И тут вдруг такое.

— Соглашусь с Вами, — произнёс Воронцов. — Очень похоже, что мексиканец заодно с англичанами, но, увидев, что те потерпели фиаско прошлой ночью, Хосе решил дистанцироваться от Британии.

— Значит, мы должны исходить из того, что у Лондона два сильных союзника, — резюмировал Романов. — И лучше мы ошибёмся, чем недооценим силы врага.

— Но тот факт, что Хосе звонил Его Величеству, всё же говорит о том, что мексиканец пытается сохранить для себя пути выхода из ситуации. Иначе он не пытался бы сохранять контакт, — сказал Воронцов.

— Сегодня не только он пожелал со мной контактировать, — слегка усмехнувшись, произнёс Вильгельм Пятый. — Утро было богато на желающих пообщаться. С моим секретарём связался тайный представитель Виктории Второй, она тоже хотела со мной поговорить.

— Хотела? — переспросила бабушка. — Но не поговорила?

Вильгельм утвердительно кивнул.

— Но почему не поговорила? Что-то этому помешало?

— Я помешал, — ответил император. — Мне не о чем с ней разговаривать. Особенно за сутки до того, как Священная Римская империя объявит войну Британской империи.

— Видимо, она догадывается о таких перспективах и очень хочет всё это предотвратить, — предположил Романов. — Хочет спасти свою империю.

— Скорее всего, — согласился Вильгельм. — Но у меня нет задачи спасать её империю, поэтому разговор не состоялся.

— Повезло тебе, — улыбнувшись, неожиданно произнесла бабушка. — А вот до меня она дозвонилась.

Перехватив на себе удивлённые взгляды присутствующих, княгиня Белозерская пояснила:

— Ну не до меня, а до помощника, но это было так неожиданно, что я растерялась и согласилась поговорить с ней.

Не знаю, как остальные, но я не поверил, что моя бабушка способна растеряться в такой ситуации — явно согласилась на разговор с английской королевой, чтобы насладиться тем, как та паникует. А Виктория однозначно паниковала — другой причины для этого звонка я не представлял.

— И чего же она хотела от тебя? — поинтересовался Вильгельм Пятый.

— Выразить своё возмущение действием Эджертона и заявить, что Британская империя не имеет к этому никакого отношения.

— Это как? — искренне удивившись, спросил Воронцов. — Как это не имеет? Мы столкнулись у Вас с сильнейшими английскими магами.

— Действительно, странно, — добавил Каменский. — Премьер-министр Её Величества вместе с сильнейшими магами империи напал на ваш замок, но империя не имеет к этому никакого отношения?

— Ага, — усмехнувшись, произнесла бабушка. — Именно так и звучит официальная версия королевы. Это была частная инициатива Гарри. И ни Виктория, ни вся остальная Британия здесь не при делах.

— Вот чем меня поражают англичане, так это умением перевернуть всё с ног на голову и делать вид, что ничего не произошло, что всё так и было, — с некоторой ноткой уважения в голосе произнесла Дана. — После нашего противостояния на границе и боя с английскими магами, поддерживающими Карима, нам пришло из Лондона официальное поздравление с тем, что мы сбросили узурпатора и восстановили на троне официального наследника Абылая.

— Это да, — согласился Романов. — Это талант.

— Но если это была частная инициатива Эджертона, то, что мешает тебе в частном порядке разрушить до основания Букингемский дворец? — спросил у бабушки Вильгельм. — А Александр Петрович потом скажет, что официальный Новгород здесь ни при чём.

— Мысли мои читаешь, — улыбнулась бабушка.

А я вдруг вспомнил, что в своё время уже разрушил в центре Лондона два здания. По большому счёту, мы тогда тоже всё свели к тому, что это была частная инициатива. Но, всё же, причина у нас была иная: мы пришли освобождать незаконно удерживаемых в заключении Ольгу и её мужа. Мы пришли спасать своих и не пришли бы, если бы англичане не похитили сестру и зятя Милы. А вот нападение на наш дом, если считать его частной инициативой, было чистым вооружённым разбоем и попыткой завладения чужим имуществом.

— Но она ведь не только ради того, чтобы выразить возмущение, звонила? — спросил Романов.

— Не только, — ответила бабушка. — Ещё просила защиты.

— Переживает, что мы заставим Её Величество отвечать по всей строгости за действия её премьера? — уточнил кесарь.

— Нет, Александр Петрович, она просила защиты не от Вас.

— А от кого?

— От Эджертона. Совсем говорит, от рук отбился, не слушается, что хочет, то и творит.

— И как, по её мнению, Вы должны её от него защитить? — поинтересовался Романов.

— Не знаю, — бабушка развела руками. — Я не стала выслушивать до конца. Лишь посоветовала ей использовать беруши, когда мимо Букингемского дворца будут проезжать танки. Сильно уж шумят.

Похоже, бабушку сильно задел тот факт, что Эджертон притащил танки к нам во двор. И теперь я окончательно понял, что она не шутила, когда обещала проехать в танке по Лондону. Мне даже стало завидно — в таком возрасте княгиня Белозерская сохранила в себе юношеский задор.

— Похоже, Виктория Вторая всерьёз опасается за свою жизнь и очень хочет её сохранить, — сказал Воронцов.

— Она очень хочет сохранить свою империю, — поправил главного московского орка немецкий император. — Сейчас она будет выставлять Эджертона узурпатором, захватившим власть в Британии и отстранившим королеву от власти. И стремящимся к мировому господству. А она, разумеется, не такая.

— Ну по большому счёту, так оно и есть, — заметил Романов. —