Книга Перекресток в Никодимске - Ярослав Чеботарев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Да ты, бля, знаешь, сколько там машины стоят, а? Как там, блин, работать? — возмутился муж.— Чё тебе тут не сидится, а? Нормально живём, не хуже всех.
— Ну нам же денег не хватает,— попыталась возразить Лена.
— А ты меньше трать на всякую херню,— огрызнулся Сережа.— Вот косметика тебе на хрена? Ты перед кем красишься, ты ж в школе работаешь — там всем по хрену.
Он со злостью швырнул в стену дамскую сумочку и вернулся обратно в комнату. Из зала боязливо выглянула проснувшаяся Катя, уже знающая по опыту, что если родители ссорятся, то лучше на глаза не попадаться. Лена бросила собирать рассыпавшуюся косметику и поспешила успокаивать дочь. Продолжать разговор о переезде она больше не решилась. Ощущение вины не покидала её. Серёжа был прав. Покупка косметики была её маленькой слабостью, ничем не оправдываемой тратой на себя, которая случалась каждый месяц.
Отчасти дело было в старых подругах. Интерес к косметике — это последнее, что так же, как в юности, их связывало. Было определённое удовольствие в том, что бы встретиться раз в месяц и полистать новые каталоги AVON, Oriflame или Faberlic. Подруги как раз занимались распространением этой косметики, и Лене было очень неловко после тёплой встречи не заказать у них хотя бы какую-нибудь мелочь, тем более что они вдобавок надают ещё разных пробников, а новый цвет фирменной помады так идет к её глазам!
«Нужно решать проблемы на месте,— подумала Лена.— „Где родился, там и пригодился!“. Родители жили, и мы проживём. Войны нет, голода тоже. Самое главное — жилье есть своё; просторное, не коммуналка. Просто время сейчас такое… Вот кредиты отдадим, глядишь — всё и нормализуется».
Она успокоила дочку и уложила её спать на семейном диване, после чего осторожно заглянула в комнату к мужу. Сражение шло неудачно, крейсер Сергея в самом начале раунда попал под фокус вражеской команды, и теперь он отчаянно пытался уйти за острова, стараясь держать корабль кормой к противнику. Манёвр почти удался, но дальний удачный залп линкора отправил корабль Сергея на дно, заставив капитана разразиться проклятьями. Лена дождалась, пока на экране появится меню порта, осторожно вошла в комнату и, опустившись на пол рядом со стулом, как кошка положила голову ему на колени:
— Прости меня, пожалуйста,— ласково прошептала она.— Я не хотела тебя обидеть, я знаю, как тебе тяжело. Мы переживём, продержимся, сейчас просто время такое: тяжело всем. Многие вообще без денег сидят, у нас с тобой хоть работа есть.
Сергей молча погладил её по волосам. Лене было не видно его лица, но она надеялась, что он улыбнулся. Во всяком случае, он не начал новое сражение, а остался просто сидеть глядя в экран.
— Ничего, Лисичка, прорвёмся,— наконец проговорил он.— Говорят, в следующем году будут у нас строить новый электровозоремонтный цех, может, туда пойду. Кризис просто, жопа везде, даже по «ящику» говорят, что америкосы санкциями жмут. Пендосам и повода-то особого не нужно; сейчас придрались к Крыму да Донбассу… Ну ничего, всё равно жизнь нормализуется, ещё поживём. Отец говорил — Союз постоянно под западными санкциями жил, но нас с тобой и всех остальных как-то же вырастили!.. Вот мои родаки квартиру оставят в наследство, тогда и машину «с нуля» возьмём и тут ремонт доделаем, всё хорошо будет.
Лена подняла голову и посмотрела супругу в глаза. Тот встал со стула и собрался выйти из комнаты, но Лена, по-прежнему стоя на коленях, удержала его, ухватив за верёвочку на поясе трико. Сергей замер, и Лена потянула штаны вниз, стремясь закрепить примирение безотказным женским искусством.
Её старания не пропали даром. Сергей в ту ночь больше не возвращался к компьютеру, а на выходных вполне сносно пережил приезд тёщи. В самый ответственный момент он-таки срулил пить пиво с друзьями, но Лена совсем не обиделась. Всё пока шло хорошо.
В понедельник наконец вышла с больничного её условная «напарница» Ангелина Владимировна — ещё одна учительница русского языка и литературы, болезненная и одинокая женщина лет сорока пяти. Лена с ней мало общалась, но из-за её болезней часто замещала, поэтому её личное расписание было довольно запутанным. Теперь появилась надежда, что всё устаканится и появится больше свободного времени во второй смене.
Лайка провела в понедельник запланированный тест для своего класса и оказалась всерьёз обеспокоена результатами Миши. Ещё днем он ей показался каким-то грустным, но она не обратила на это внимания, а вот увидев совершенно провальную работу, забеспокоилась. Конечно, Михаил не был отличником по её предметам, но всегда справлялся на твёрдую четверку, а теперь вот такой провал!..
«Всё дело в Жанне,— догадалась Лена,— Она его бросила, и парень страдает. Как некстати! Тут готовиться надо, а он нюни распустил. Как бы других последствий не было, надо его ободрить!».
Учительница вспомнила свой недавний разговор с новой историчкой, когда та рассказывала о внезапном самоубийстве ученика. Миша, конечно, не такой, но мало ли что!.. Она пыталась с ним поговорить, но, похоже, не добилась успеха. Была мысль побеседовать с Жанной, но, прекрасно зная самолюбивую отличницу, Лайка отбросила эту идею. Лучше не вмешиваться несколько дней, пусть всё переболит, а потом ещё раз поговорить с парнем и направить его в учебное русло.
В среду на первом уроке Лена внимательно следила за Мишей, тот по-прежнему наблюдал за Ивовой влюблёнными глазами. Жанна явно готовилась отвечать, но учительница решила во что бы то ни стало не спрашивать отличницу, чтобы не провоцировать на очередное эффектное выступление. Тут как нельзя кстати пришёлся неожиданный литературный прорыв Саши, который пусть и невнятно, но всё-таки достаточно толково ответил про биографию Есенина.
В целом, учительница была очень рада, что нашла в себе силы позвонить Рогоносову-старшему. Это был очень тяжёлый и неприятный для неё разговор, но, похоже, он увенчался успехом. Продираясь через бесконечные «ну и чё?» дальнобойщика, она сумела достучаться до его отцовских инстинктов, и результат превзошёл все ожидания. У парня горели глаза, как по волшебству появилось желание учиться. Рогоносов, не из-под палки читающий Есенина,— это было удивительно даже для неё.
Конечно, тест Саша написал в своей манере, на очень низкий балл, и в сочинении была куча ошибок. Но, во всяком случае, было хорошо видно, что Носорог писал сам, а это дорогого стоило. Правда, тему он
