Книга Принц в наследство - Натали де Рамон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ну и что, что они расплатились за наши костюмы и они их собственность! Они распродают все за гроши! Как вы могли допустить такое! Это вам не массовый пошив и даже не прет-а-порте, это авторские, коллекционные вещи! Каждый проходимец может сегодня задаром купить мою модель и в сто раз дороже продать на любом аукционе! Я не позволю, чтобы кто-то наживался за мой счет! Времена, когда Пикассо платили по пять су за рисунок, давно прошли! Да, мои вещи не менее гениальны, вы прекрасно это знаете! Какие еще образцы тканей? Что вы сбиваете меня с толку? А, вы обсуждаете их сейчас с мадемуазель Рюш? Кстати, напомните этой нимфе, что она не работает у нас уже с позавчера, и поторопите менеджера по персоналу с ее увольнением. Вернье, вы на очереди! Я не допущу…
Собрав лужи с пола, я принялась смывать остатки пены со стенок ванны и уже не слышала продолжения разговора.
— Представляешь, Катрин, этот бездельник Вернье… — вдруг прямо за моей спиной сказал Леон.
От неожиданности я вздрогнула и выронила шланг душа. Фонтан воды сразу забил мне в лицо.
— Линзы! — вскрикнула я, инстинктивно закрывая ладонями глаза, но не удержала равновесия и заскользила высоченными каблуками по еще влажному кафелю. Еще чуть-чуть, и я упала бы в ванну, если бы Леон не умудрился подхватить меня.
— Ты не ушиблась? — Он посадил меня на край ванны.
— Не успела, только линзы выскочили, и я вся мокрая…
— Ну еще не вся. — Он мгновенно стянул с меня сапожки, а в следующую секунду окатил душем с головы до ног. — Вот теперь ты вся мокрая, как в первый раз!
А потом все было тоже не хуже, чем в первый раз, потому что Леон поставил меня под приятный теплый душ и начал медленно снимать с меня одежду, целуя освобождавшиеся от нее шею, руки, грудь, плечи, спину, бедра…
Хорошо, что под душем не было видно моих слез. Я беззвучно плакала, понимая, что впервые в жизни плачу от радости, оттого что сейчас, как под тем дождем в Шиноне, я снова умела летать, но, главное, что теперь и Леон умел летать! Странно, однако я очень хорошо почувствовала, что впервые он полетел над землей рядом со мной именно сейчас. Да, мы уже испытывали полеты вместе, но это было не рядом. Тогда, ночью, после лунной поездки на Кузине, мне хотелось, чтобы не только наши души, но и тела слились воедино, а сейчас, когда каждый из нас оставался самим собой, я ощущала, что вместо наших двух душ сделалось целых три, и эта третья душа очень хочет обрести себе плоть!
— Катрин, — вдруг тихо позвал Леон, я открыла глаза и сквозь лучики душа увидела его мокрое лицо.
— Ты сможешь родить мне сына?
— Да. — Сейчас я знала это наверняка.
Часы показывали половину шестого. Вечер за окном был таким же тусклым и ветреным, как и день.
— Если я сейчас не поем, то умру, — сказал Леон, садясь на кровати. — Неси, во что мне одеться. Молодчина! — он с восторгом рассматривал мои покупки. — Надо позвонить Франсуа, чтобы он ничего не привозил мне из дому, а сразу ехал сюда без задержки. Мы завтра же отправимся к монахам Мон-Сен-Мишеля! — Увидев, что я надеваю новую юбку, Леон спросил; — А почему ты не хочешь опять показаться на людях в белом платье королевы?
— Слишком красивое, а потом, оно от Зигрено…
— От Зигрено? — Леон рассмеялся и принес из гостиной белое платье и сертификат. — Ты не читала, что здесь написано?
— “Костюм Гвинезеры, проект “Рыцарь телеги”, — прочла я, — изготовлен Домом “Маркиз Леон”. Монограмма “М. Л.” на щите со львами? Дом “Маркиз Леон” — твоя фирма?
Он повел бровью и улыбнулся, глядя мне прямо в глаза.
— Леон, а существует вообще что-нибудь на свете, что не имеет к тебе отношения?
— Отсутствие аппетита, — таинственно прошептал он.
В ближайшем кафе мы заказали, похоже, все меню. Я даже не представляла, что можно съесть столько, сколько съел Леон. В очередной раз налив нам вина, он предложил выпить за успех нашей завтрашней поездки, но я опять возразила:
— К чему такая спешка? Монахи никуда не денутся!
— Ты должна вступить в наследство до нашей свадьбы.
— Ты рассуждаешь как Зигрено. Или это ты делаешь мне предложение?
— Предложение сделала ты утром в Сакре-Кёр, и я, как помнишь, согласился в присутствии кюре.
— Да, это серьезный свидетель.
— Если совсем серьезно, ты ведь ничего не знаешь обо мне.
Я сказала, что знаю уже о его древнем происхождении и о Доме “Маркиз Леон”. Леон махнул рукой.
— Все так, но у меня есть взрослая дочь, она живет у бабушки. У нас с ней неважные отношения после смерти моего отца. Она с ним очень сблизилась, когда погибла ее мать, моя жена.
— Ты любил свою жену?
Леон растерялся. Он не был готов к такому вопросу, вернее не думал, что Катрин спросит именно так. Когда жены не стало, он ощутил огромную пустоту и свою вину, такую же огромную, но к жене он никогда не испытывал тех чувств, какие сейчас в нем будит его королева.
С самого детства Леон и Клодин знали, что рано или поздно поженятся, потому что так решили их родители. Она была старше Леона на полтора месяца и всегда верховодила в играх. Девочка и мальчик на маленьких пони… В Эшдон-хаусе, доме матери-англичанки Клодин, на чердаке они обнаружили целый склад довольно хорошо сохранившихся старинных платьев, корсетов, камзолов, накидок, шляп и прочих сокровищ. “Мы будем венчаться в этих нарядах”, — заявила двенадцатилетняя Клодин… А потом они вместе учились в Сорбонне, Леон изучал историю европейского искусства, а она — этнографию. Они поженились, едва достигнув двадцати одного года. Два бесстрашных всадника, два друга под парусом отцовской яхты, две подружки за швейными машинами среди вороха лекал и кусков тканей… На церемонии венчания все родственники ахнули, увидев жениха и невесту, словно сошедших с портретов семнадцатого века.
Это была первая совместная работа Клодин и Леона по реконструкции исторического костюма. Возможности компьютеров того времени не позволяли еще моделировать и рисовать на экране, и все выкройки они делали вручную, экспериментируя с расчетами и приемами кроя. Посыпались заказы, и они не успели оглянуться, как образовался Дом Моды “Маркиз Леон”, пошли заказы от музеев и кинематографистов…
Леон занимался диссертацией по европейскому костюму двенадцатого-тринадцатого веков, попутно работая для кино и консультируя выставки и коллекционеров, а Клодин растила дочь, контролировала дела Дома моды, затеяла реставрацию в Монтрей-Белле, уговорив старого маркиза открыть замок для посетителей. К тому времени Леон уже приобрел достаточную известность и, почти не бывая в Монтрей-Белле, занимался исключительно собственной персоной. И он долго не знал, что жена находила время, чтобы по-прежнему вручную из обрезков бархата, парчи и атласа шить покрывала в технике “пэчворк”, сохранив юношеское увлечение этнографией. А после ее гибели какое-то мелкое издательство неожиданно для Леона прислало несколько экземпляров тоненькой книжки стихов Клодин и смехотворный гонорар…
