Книга Шиза, Хром и всякая хтонь - Влада Багрянцева

спросить прямо сейчас, дабы прояснить несколько моментов, особенно, что случилось с Ольгой после того, как она спрятала от отца шкатулку, и подробности того, как все-таки погибла сама. Но в окно вдруг врезался снежок, и Ольга подскочила на стуле от неожиданности.

– Кто там? – спросила она, и глаза Шизы, вечно прищуренные, когда он задавал вопросы, сделались огромными, как у персонажа из мультика.

Хром хмыкнул:

– Свои, наверно.

Когда он открыл задвижку на калитке, то в пушистом мехе на поднятом капюшоне куртки – напротив стоял человек-пингвин – не сразу рассмотрел лицо Винни.

– Забурились вы, конечно, – укоряюще сказала она, шагая во двор. – Еле нашла, как Шиза адрес скинул. Таксист только до развилки довез, дальше не поехал, занесло все. Стучу-стучу – не слышит никто, звоню – не отвечаете.

– Телефоны на зарядке, – сказал Хром, забирая у нее тяжелый пакет, судя по всему, с картошкой. От мысли, что сегодня он поест жареной картохи, да еще под грибы Богдановой тещи, в желудке екнуло. – А мы разговаривали сидели.

– Разгова-а-аривали, – протянула Винни. – Подружились, пока меня не было? Может, мне обратно свалить, дальше будете разговаривать сидеть?

Хром цокнул, глянул на ее смешные валенки, на торчащий из-под меха капюшона нос и не смог удержаться от того, чтобы не стянуть этот капюшон назад и не взъерошить короткие волосы на ее затылке.

– Ну блин! – Она резко отпихнула его руку, но на секунду улыбнулась, хотя с уставшими глазами, без следа косметики на бледном лице, Винни напоминала зомби из сериала про «ходячих».

– Как там Антон? – спросил Шиз-Ольга, выходя на крыльцо и осматриваясь, – незаметно так, видимо, за столько лет у Ольги выработалась привычка делать это осторожно. Хром прикинул, как это – через раз просыпаться в незнакомом месте, – и ему снова захотелось пожать руку этой сильной советской женщине за внутренний стержень и выдержку.

– Состояние стабилизировалось, но он пока в искусственной коме, – сказала Винни, глянула в сторону Шизы и, вздохнув как-то странно, будто внутри у нее что-то до сих пор рвалось, но держалось на последней нитке, тут же преувеличенно бодро спросила: – Ну а вы как? Жрать, наверное, хотите. Я тоже хочу. Белоснежка, ты сегодня за гнома. Картошки начистишь?

– Какие проблемы, – усмехнулся Хром уже из кухни.

– А я смотрю Шиза у нас сегодня в лайтовой версии, – заметила Винни. – Значит, вместе чистить будете, пока я котлет налеплю.

Сглотнув слюну, Хром поинтересовался:

– А что, в хард-версии он картошку не чистит?

– Не умеет. – Винни шуршала вторым пакетом, доставая оттуда продукты. – Один раз попросила его, так он ее ободрал, там после этого самой картошки осталось только на суп.

Ясень-пень, Ольга-то готовить, походу, умеет, а Шиза – что с Шизы взять? Хром и сам когда-то макароны отскребал от кастрюли и выкидывал спаленные куриные ножки, которые после такого даже дворовые коты отказывались пробовать. Но у Шизы и пацанов была в доме хотя бы Винни, а у Хрома только ковер и буфет – последний хоть и подкидывал готовой хавки, но за домохозяйку не канал.

Подвинув к себе ведро для мусора и взявшись за нож, краем глаза Хром следил за Ольгой и видел, как она, разложив у ног пакет для очистков, достает картофелину и с недовольством рассматривает обкусанные ногти. Видимо, Шизе потом достанется за порчу совместного имущества. Винни тем временем рассказывала про Бабая, что на том, как на собаке, все сразу затягивается, и его попробуй прибей, про врача, который «хороший такой, добрый мужик», сразу ей сообщил, что все будет хорошо, и видно было, что она сознательно избегает разговора о случившемся, поэтому Хром не стал спрашивать, надо ли сегодня звонить и договариваться о похоронах. Конечно, ему и не придется, всем явно займется Шиза, как главный, но спросить о том, что делать дальше, его подмывало. Лично ему так всегда было легче – начать решать проблемы прямо сейчас, вместо того чтобы переживать на перспективу. Но Винни эту тему пока не трогала – созреет и спросит позже, сама, – вместо Шизы была Ольга, а значит, и Хрому тоже суетиться было не нужно. Когда Винни вышла ненадолго, он все-таки спросил негромко:

– А как Шиза вернется?

Ольга подняла брови, и с ее мимикой это выглядело даже комично.

– Это сложный вопрос. Я не знаю, как именно это происходит, но если я усну – то проснется уже он. Или в такие сильные потрясения, как… недавно… он может забрать сознание. Тогда я исчезаю.

– Я же сказал тебе ждать у машины, – стараясь, чтобы звучало не слишком строго, даже мягко, проговорил Хром.

– Я знаю! Но тут послышались выстрелы, и я побежала… И увидела Антошу, а дальше все. У нас же одно тело, одни процессы, даже если «в ауте», как говорит Максим, он все чувствует, почти как во сне. И бывает наоборот.

– То есть? – нахмурился Хром.

– Иногда, если я чувствую, что все очень плохо, мы тоже меняемся. Однажды, представь себе, очнулась, пристегнутая…

Договорить Ольга не успела, потому что появилась Винни, и вышел уже Хром – за тещиными грибами. Кроме них, нашлись еще баклажаны и лечо, и обратно он вернулся в два раза счастливее, чем уходил. А уж когда наконец нормально позавтракал-пообедал вместе со всеми, то и жизнь в целом стала лучше. Винни помылась в еще теплой бане и сразу пошла спать: она вторые сутки не спала по-человечески, а Хром снова поймал Ольгу на кухне, которая ждала, пока закипит вода в чайнике.

– А ландыши и Вертинский…

Ольга закатила глаза:

– Василий! Ну сколько можно, у меня начинает болеть голова.

Сказано это было с долей кокетства – мол, как вы меня достали, Василий, сколько можно глупых вопросов, я так утомилась от вашего внимания… куда же вы уходите, Василий?

– Мне надо знать, как поговорить с тобой, если будет нужно.

– Я с детства любила ландыши – мы с мамой их покупали у филармонии, когда шли в городской сад. Давно, когда еще в другом городе жили. Мама рано умерла. А Вертинский… Вот люблю я его тоже! Сантименты вроде, чувства эти все, романтика, стихи прекрасной