Книга Скрытые таланты - Джейн Энн Кренц

— Пожалуй, ты права. — Временами Сиренити бывала чертовски проницательна. Действительно, во всех немногих случаях, когда он привозил сюда свою женщину, чтобы познакомить ее с Роландом, он считал своим долгом вести себя с безупречностью, которой от него и ожидали.

— Это в общем-то маленький городок с присущими таким городкам ценностями, — лекторским тоном произнесла Сиренити. — Твой дед прожил здесь всю жизнь. Ты здесь вырос. Все тебя знают. Не надо быть социологом, чтобы понимать, что некоторые вещи никогда не меняются в маленьких городках.

— Если уж ты так настроена уважать обычаи маленького городка, то зачем явилась ко мне в комнату? — спросил Калеб.

Она густо покраснела.

— Я пришла сюда, потому что мне обязательно надо было поговорить с тобой. Я хотела, чтобы ты дал мне честное слово, что ты не используешь меня для каких-то своих целей.

— Сиренити…

— Но теперь, когда мы так приятно поболтали и я знаю, что ты не затеял никакой сомнительной игры со своей семьей, мне действительно пора вернуться к себе в комнату.

— Сиренити… — терпеливо повторил Калеб.

— Что? — Вцепившись одной рукой в отвороты своего халата, она тихо открыла застекленную дверь и выглянула в темноту. Ей явно не хотелось, чтобы кто-нибудь заметил, как она украдкой пробирается обратно в свою комнату.

— Просто я думал, тебе приятно будет узнать, что их было немного.

— Кого было немного? — спросила она, обернувшись через плечо.

— Женщин. И я был всегда исключительно тактичен.

Она широко улыбнулась.

— Я знаю. И это одно из того, что мне нравится в тебе, Калеб. У тебя высокие критерии во всем.

— Но я не один такой, — сказал он. — Не так ли?

— Не один. У меня тоже свои критерии. — Она шагнула за порог в холодную темноту и тихо закрыла за собой дверь.

Калеб подошел к двери, беззвучно открыл ее и стал смотреть, как Сиренити торопливо идет вдоль веранды к двери своей комнаты. Когда она благополучно дошла до нее и скрылась внутри, он снова закрыл свою дверь и прислонился к ней с тихим стоном глубоко прочувствованного сожаления.

Он подумал о состоянии своего сильно возбужденного тела и решил, что ему будет очень трудно заснуть. Похоже, это становится неприятной привычкой. В самое ближайшее время ему придется что-то предпринимать, чтобы повернуть этот сумасшедший роман в нормальное русло.

Он в раздумье посмотрел на бюро, куда спрятал пластмассовую шкатулку Кристал Брук. Потом пересек комнату и выдвинул ящик. Он долго стоял и смотрел на безвкусную коробочку. В голове у него эхом отдавались сказанные Сиренити слова. Представляю, как она ею дорожила и как дорожишь ею ты — ведь для тебя это память о маме.

Сиренити ошиблась, подумал он. Эта шкатулка ничего для него не значит. В один прекрасный день он возьмет и выбросит ее.

Калеб поставил обутую в сапог ногу на нижнюю перекладину забора, которым был обнесен выгул, положил руки на верхнюю и стал рассматривать великолепного серого жеребца с чувством удовлетворения, присущим наезднику.

Он с детства был приучен разбираться в лошадиных статях, и у него не вызывало сомнений, что этот араб — призовая лошадь. Уиндсейлер был одним из лучших племенных жеребцов, которыми когда-либо владел Роланд Вентресс. Этот жеребец был потомком Уиндстара, и это было видно. В его больших темных глазах светился древний лошадиный ум, а изящество и грация сквозили в каждой точеной линии его тела, созданного для воплощения выносливости и мощи.

— Хорош, а? — спросил Роланд, подходя и становясь рядом с Калебом.

— Очень впечатляет. — Калеб смотрел, как Уиндсейлер жует сено.

— Все его жеребята получаются породистыми, — сказал Роланд. — У всех его экстерьер и его выносливость. И во всех видна стать Уиндстара. Кровь сказывается.

— Вы так всегда и говорили.

Роланд прислонился к верхней перекладине забора.

— Эта не похожа на других.

— Вы имеете в виду жеребят этого сезона?

— Я не имею в виду лошадей. Я говорю о Сиренити Мейкпис.

Калеб усмехнулся про себя.

— Не похожа.

— Ты к ней относишься более серьезно, чем к предыдущей?

— Более серьезно?

— Черт возьми, не играй со мной в игрушки, сынок. — Роланд сузил глаза. — Ты же понимаешь, о чем я говорю. Ты собираешься на ней жениться или нет?

— Я сообщу вам, как только решу, — вежливо ответил Калеб.

— Тебе давно уже пора остепениться и завести семью. Черт побери, у меня в твоем возрасте уже был двенадцатилетний сын.

— Я сознаю это, сэр.

— Проклятие, в последнее время разговаривать с тобой — все равно что разговаривать с каменной стеной. Каждый раз, когда я вижу тебя, с этим обстоит все хуже и хуже.

— Что вы хотите от меня услышать? — спросил Калеб.

— Ты знаешь, что я хочу от тебя услышать. — Роланд ухватился за перекладину забора. — Я хочу, чтобы ты сказал, что собираешься жениться на хорошей женщине и начать делать детей. Я ведь не вечно буду жить. До того, как сойти в могилу, я хочу знать что растет еще одно поколение Вентрессов.

— Мои двоюродные рожают детей направо и налево. Вчера у вас на дне рождения была масса Beнтрессов.

— Это не одно и то же, и тебе, черт возьми, это прекрасно известно. — Роланд кипел негодованием. — Мне не следовало позволять тебе эту затею с «Beнтресс венчерс». Надо было настоять, чтобы ты вернулся сюда, в Вентресс-Вэлли. Все пошло не так, после того как ты открыл собственный бизнес.

Калеб пожал плечами. Они оба знали, что в деле «Вентресс венчерс» мнения Роланда никто не спрашивал. Решение о том, чтобы основать собственное дело, Калеб принял задолго до окончания колледжа. Он знал, что ни за что не останется жить в Вентресс-Вэлли.

«Вентресс венчерс» полностью принадлежала ему одному, а таких вещей у него было очень немного. Он вел дело так, как считал нужным, и ни перед кем не отчитывался, кроме себя самого.

— Что вы имеете в виду, говоря, что все пошло не так? — спросил Калеб.

— Я почувствовал, что после этого ты стал как бы отдаляться от меня. — Изборожденное морщинами лицо Роланда исказила гримаса гнева и разочарования. — Черт возьми, я не знаю, как это объяснить. Когда я оглядываюсь назад, то понимаю, что все началось еще раньше, до того, как ты основал «Вентресс венчерс». Все началось в тот день, когда ты уехал в колледж, верно?

— Не понимаю, о чем речь, — сказал Калеб. — Уж не хотите ли вы сказать, что я пренебрег своими обязанностями по отношению к семье?

— Нет, черт побери. Ты по-прежнему делаешь все правильные ходы, но теперь это выглядит так, будто ты просто дергаешь за веревочку и нажимаешь на кнопки.