Книга Станция Озерки - Дарья Демидова

Не могу согласиться, — решительно покачал головой Марк. — Я бы, имея необычные способности, искал бы информацию о себе подобных.

— Но раз мы о нем не знаем, значит он не искал или не нашел. Логично? — Кирилл вызывающе посмотрел на коллег.

— Логично, — согласился Марк. — Но это гадание на кофейной гуще. Сплошные «если».

— У тебя есть варианты как его вычислить? — начал заводиться Кирилл. — Предлагай.

— Нет у меня вариантов, — угрюмо проворчал Марк. — Ни у кого их нет.

— Не знаю, как вам, а мне надо вычислить ублюдка до конца сезона, — решительно сказал Ворон и посмотрел в сторону тропинки, по которой к ним направлялась группа людей. — Я тут на второй год не останусь.

— Тогда встречай криминалистов и разбирайся с ними тут, а мы поговорим с соседом и родственниками, — предложил Кирилл.

— Тогда топайте через посадку до деревни. Седьмой дом. Мои ребята там, — кивнул Ворон.

***

Было уже семь часов утра. Возле дома пропавшего стояло несколько милицейских машин. С любопытством выглядывали со дворов любопытные граждане.

Во дворе дома собрались родственники. На крыльце стоял сержант и никого не пускал в дом. Марк, проходя мимо толпы, глянул на заплаканную женщину пенсионного возраста и мужчину рядом с ней, по виду его ровесника. Что-то напрягло его в этом парне, который держал за плечи скорее всего свою мать и жену пропавшего, но ухватить эту мысль Марк так и не смог.

Они зашли в дом, и Кирилл, сделав установки людским коллегам, отправил их прогуляться. Кирилл уселся напротив свидетеля, а Марк устроился на диванчике, стоящем у противоположной стены.

Свидетель сидел за кухонным столом и глядел на них непонимающе. Вроде только что допрашивали одни, а теперь появились какие-то странные небритые мужики и смотрят исподлобья. Крупный мужчина лет шестидесяти обладал седой бородой как у Санта-Клауса и выглядел как типичный пенсионер на отдыхе: камуфляжные штаны и куртка, резиновые сапоги, панама.

— Не волнуйтесь, гражданин Зотов, — Кирилл натянул на лицо маску злобного следователя, обращаясь к мужчине. — Расскажите с самого начала, почему вы вызвали милицию и заявили о пропаже Семенова?

— Так это... — Зотов махнул рукой с сторону двери, за которой скрылись местные служащие.

— А эти потом вернутся. Сейчас надо рассказать все нам, — строго сказал Кирилл.

— Так это... Договорились порыбачить... — неуверенно начал свидетель. — Дима раньше пошел, а я задержался.

— Ближе к делу, — поторопил Кирилл.

— Ну подхожу, значит к пруду. По посадке шел. Слышу звуки с той стороны странные, будто борьба идет...

— С его вы взяли, что борьба? — перебил Кирилл.

— Ну так пыхтел кто-то, дышал тяжело. Шорохи такие, как упал кто-то... Потом Дима вскрикнул такой... Ай! И все стихло.

— А это точно вскрикнул Семенов? — недоверчиво уточнил Кирилл

— Точно, — активно закивал Зотов. — Я его голос ни с кем не спутаю. Он у него хриплый такой, прокуренный и басовитый.

— Допустим, — Кирилл сделал пометку в своей тетради. — Дальше, что было?

— Вышел я из посадки. Вещи разбросаны, да нет никого. Я походил, покликал его, вокруг побродил, но Дима не откликнулся. Я подумал, что разминулись и он по другой тропинке домой воротился. Сходил к нему. Галина сказала, что нет, не возвращался.

— Галина — это кто?

— Супруга его.

— Охарактеризуйте вашего друга. Какой он? Жену бьет, выпивает, сидел?

— Да вы что?! Нормальный он. Ну любит стопку пропустить в обед, да разве это преступление? — искренне возмутился Зотов.

— Нет, не преступление, — подтвердил Кирилл. — Видели что-нибудь странное на пруду, или кого-нибудь?

— Да нет, никого там не было в том то и дело! И Дима как сквозь землю провалился! Галина нервничать начала, сына их разбудила. Пошли мы втроем его искать. Не нашли, и вот решили позвонить в милицию.

— Смотрю, коллеги оперативно сработали. Через сколько прибыли? — все с тем же каменным выражением лица спросил Кирилл.

— Быстро что-то. Очень быстро. Ершов это ваш... капитан. Буквально через десять минут примчался.

Марк слушал их разговор с видом безразличным ко всему, но на этом моменте усмехнулся. Сам видел, как Иван давал людям установки сразу докладывать ему в любое время дня и ночи о пропажах людей. Вот и тут сработало. Стоило Зотову позвонить в отделение, как они тут же доложили о происшествии Воронову, точнее Ершову. Для людей Ершову. Марк долго не мог понять, зачем Иван представился в Озерках другой фамилией, а потом Иван рассказал, что ему показалось, что так надо по законам жанра.

— Марк... Марк!

Марк встрепенулся и уставился на Кирилла. Свидетель куда-то испарился.

— А где?.. — Марк повертел головой в поисках мужчины.

— Ушел, с него ничего больше не вытянуть. Я попросил позвать жену и сына пропавшего. Ты может домой? А то спишь на ходу.

— Нет, я нормально, — отмахнулся Марк. — Просто задумался.

В дом вошла та самая заплаканная женщина и мужчина, на которых Марк обратил внимание по дороге. Женщина тяжело упала на стул, а мужчина встал за ее спиной.

— Галина Романовна и Роман Дмитриевич? — спросил у них Кирилл, переворачивая очередной лист в своей тетради.

Роман кивнул, а Галина лишь всхлипнула. Марк, не слушая Кирилла, сверлил взглядом мужчину, не понимая, что его так в нем напрягло. Вроде ничем не примечательный молодой человек — светлые волосы, очки, обычное телосложение. А потом Роман повернулся и Марку, будто почувствовал, что акудзин его изучает, и Голицын вспомнил, где видел такой же пустой холодный взгляд. Так еще недавно на него смотрел Примаков.

Марк потянулся к сущности и чем дольше он пытался уловить эмоции человека, тем сильнее он удивлялся. Старался этого не показать и сохранить невозмутимость, но внутри у него все горело.

Он отпустил сущность, несколько раз глубоко вдохнул. Возможно, эмоции женщины перебивают всех остальных. От нее мощными волнами исходила паника, такими мощными, что Марку казалось — они заполнили все пространство вокруг.

— У него сердце слабое...

— Водички?..

Марк едва улавливал их разговор. Наконец ему удалось собраться. Он снова потянулся к сущности. Нет, ничего. Он не чуял эмоций Романа, хотя у молодого человека пропал отец, и мать рыдает безостановочно. Должна была быть хотя бы жалость, немного грусти-печали, волнения. Но нет — ничего,