Книга Сборная солянка - Ирвин Уэлш
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я люблю тебя, Сара. Серьезно, – повторил Гэвин.
– Я люблю тебя, но что-то у нас не срастается. Я хочу, чтобы ты была счастлива, и если с этим засранцем тебе лучше, чем со мной, что же делать. Ты мне только одно скажи, куколка, в чем прикол?
Прикол был в том, что все происходящее вламывалось в ее личное пространство подобно мерзким огромным лианам, которые опутывали ее своими стеблями. Обнаженные нервы, натянутые и перекрученные, не выдержали, Сара восстала в ответ на попытку вторжения. Эти мужики вообще ничего не понимали, они вели себя так, будто она не существовала, будто была вещью, за которую стоило побороться. Не человеком – территорией. Землей. Собственностью. Таков уж Виктор. Он таков. Когда они помирились после ее романа с тем торчком, он именно так ее и трахал: жестко, неистово, во все отверстия, как будто метил потерянную территорию – без нежности, без чувств. Она лежала на полу, пряча слезы, которые Виктор, конечно же, заметил, но не желал признавать. Сара чувствовала себя избитой, наказанной, использованной; он как будто пытался выебать из нее все, что тот, другой, мог в ней оставить. А ведь это был всего лишь секс. Сара ни за что не собиралась снова становиться жертвой Викторовой тактики выжженной земли в области психологии и сексуальности. Виктор и Гэвин. Заговорщики. Пережили конфликт из-за территории, а теперь братьями заделались, поняли, что войной делу не поможешь. Давайте сядем за стол переговоров и все обсудим. Им недоставало только ее взгляда на ситуацию.
Внимание, правильный ответ! Нет, не (а) – расстается с Виктором, влюбляется в Гэвина, живет долго и счастливо. И не (б) – трахается с Гэвином, осознает свою ошибку, возвращается к Виктору, живет долго и счастливо. Ответ был (в) – рассталась с Виктором, трахнулась с Гэвином. В обоих случаях прошедшее время. Все кончено, сопляки, все, бля, кончено, депрессивные, мифологизирующие себя эгоистичные ублюдки.
Сара высвободилась и встала, качая головой. Это уж слишком. Она посмотрела на Виктора.
– Ты и впрямь засранец, в этом ты прав. Слезь с меня наконец, сколько раз тебе повторять: все кончено! А ты! – Девушка яростно развернулась к Гэвину, который выглядел еще более мрачно. – Мы с тобой переспали – и все! Если для тебя это было чем-то большим, скажи об этом мне, не ему! И скажи это, когда твоя сраная химия выветрится! А теперь отвалите, оставьте меня в покое, вы оба! – Сара направилась к выходу.
– Я тебе вечерком звякну… – начал Гэвин, чувствуя, как его голос ломается и трескается, будто стеклянная лампочка, и слово “звякну” звучит уже совсем неразборчиво.
– Отъебись! – огрызнулась Сара. И ушла.
– Ну, – начал Гэвин, обернувшись к Виктору с намеком на некоторое удовлетворение, – вот и все. Твоя карта бита, а я еще в игре. Как прочухаюсь, пересекусь с Сарой, и все ей объясню.
Виктор покачал головой.
– Ты ее плохо знаешь, ну и фиг. Не буду лезть не в свое дело.
Они еще немного поспорили, подчеркивая каждый аргумент дружескими похлопываниями по запястью, чтобы утвердить сложившийся союз.
В этот момент в паб вошел человек, знакомый им обоим – зубной врач, мистер Ормистон. Он заказал полпинты крепкого пива, присел за столик по соседству и развернул (воскресную газету) “Воскресную Шотландию”. Уголком глаза он заприметил приятелей. Гэвин ухмыльнулся, а Виктор отсалютовал дантисту бокалом. Ормистон измученно улыбнулся в ответ. Да это ведь те молодые бычки. А где же девушка?
– Вот ведь хрень с этим Эдинбургом, – сказал Виктор. – Спорим, поковыряться пришлось?
– Что, простите? – Ормистон выглядел озадаченно.
– Ты извиняй, что мы в твоем кабинете херней страдали. Ну, ты девчонку подлечил, а?
– Да. Не самое простое удаление. Зубы мудрости иногда нелегко даются, но для меня это – дело привычное.
Виктор пододвинулся к Ормистону.
– Ну у тебя и работенка, парень. Я бы так не смог – день-деньской всяким мудозвонам в рот заглядывать. – Тут он обернулся к Гэвину. – Да я бы был не я!
Гэвин задумчиво посмотрел на дантиста.
– Я слыхал, на зубного надо учиться так же долго, как на врача. Это правда, мужик?
– По правде говоря, так и есть… – начал Ормистон, словно оправдываясь, как человек, который знает, что непрофессионалы часто превратно понимают его профессию.
– Хрена себе! – перебил его Виктор. – Хорош пиздеть! У вас, дантистов, один только рот, а докторишкам все тело лечить надо! Ты мне не втирай, что зубному надо столько же зубрить, сколько другим врачам!
– Да не, Вик, тут.дело в другом. С твоей сраной логикой можно сделать вывод, что ветеринару еще больше учиться надо, потому что им зубрить не только про людей, а еще и про кошек, и про собак, и про кроликов, и про коров… У разных животных разная физиология.
– Э-э-э, я такого не говорил! – возмутился Виктор, размахивая пальцем перед лицом у Гэвина.
– Я в том смысле, что принцип тут один и тот же, вот я о чем. Чтобы лечить целое существо, надо учиться дольше, чем чтобы лечить одну часть этого существа. Ты ведь об этом?
– Типа того, – огласился Виктор, а Ормистон попытался вернуться к чтению газеты.
– Выходит, по той же логике, чтобы лечить много разных существ, надо учиться еще дольше, чем чтобы лечить какое-то одно существо, так?
– Не-не-не… – перебил его Виктор. – Че-то не катит. Мы ведь о человеческом обществе говорим, ага?
– И что?
– Ну так не об обществе собак или кошек…
– Погоди-ка… – вступился Гэвин. – Гы типа говоришь, что у нас в обществе человек – самый ценный вид, так что инвестиции в обучение людских врачей…
– Должны превосходить инвестиции в обучение врачей для животных. Типа так, Гэв. – Виктор повернулся к Ормистону. – Так ведь, мужик?
– Полагаю, в чем-то вы правы, – рассеянно отозвался дантист.
Гэвин задумался. Что-то не давало ему покоя. Люди как-то неправильно обращались с животными. Да и сам он – даже не покормил кота. Стоило два дня потусить, и он уже забыл, что обещал матери зайти к ней домой и покормить Спарки. Мама уехала к сестре в Инвернесс. Кота она обожала. Частенько называла его по ошибке Гэвином, и сын старался не показывать, как это его ранило. Парень почувствовал укол совести.
– Вик, слушай, мне надо топать. Только что вспомнил, мамке обещал зайти к ней и покормить кота. – Гэвин поднялся, Виктор тоже. Они еще раз обнялись. – Ну что, мужик, без обид?
– Без обид, мужик. Надеюсь, она к тебе вернется, – у ста; ю ответил Виктор.
– Да, парень, ты же знаешь, каково мне… – кивнул Гэвин.
– Ага… Ну давай, Гэв. В субботу на той неделе наши дома с “Абердином” играют… На кубок, ваще…
– Ага. Выходит, сезон на той неделе закончится, если не считать разборок в зоне вылета.
– Это, парень, работенка не бей лежачего, но чё делать-то. Увидимся в “Четверке лошадей”.