Книга Русский код. Беседы с героями современной культуры - Вероника Александровна Пономарёва-Коржевская

кода?

АГ: После по-своему гармоничной эпохи Рюриковичей было пятьсот лет романо-германского ига. С нововведениями Петра настала эпоха, когда правители и народ пришли в неразрешимое противоречие во всех плоскостях бытия – в религии, языке, одежде, утвари. С тех пор правители и народ утратили органическую связь. Большевистский период – тоже абсолютное обращение к Западу, построенное на марксистской, то есть немецкой, самости.

Наша цивилизация, приговоренная, уничтоженная англосаксонским противником, до сих пор не нашла ответа, соразмерного масштабам катастрофы. Подавляющее большинство наших соотечественников постоянно размышляет о том, кто мы, где и зачем, но не может найти внятного объяснения. Я обнаружил в британской прессе не очень глубокую и не очень содержательную заметку о России, из которой превосходно считывается отношение оккупантов к оккупируемым. По мнению Запада, у русской цивилизации просто нет места в современном мире. Мы не существуем. Такое отношение меня поразило, но хуже всего, что его разделяет и часть россиян. И все-таки: есть восставшие консервативные революционеры, готовые отстаивать ценность русской ментальности и русской культуры. Есть вспышка небывалого восстания от корней, от истоков. И это единственный выход.

ВП: Чтобы были ветви, нужно поливать корни. Чтобы иметь право на будущее, надо обратиться к тем предкам, что стоят за нашими спинами?

АГ: Совершенно верно. Народ – органическое единство, включающее в себя и живущих, и ушедших, и тех, кто придет. У каждого соотечественника должно быть ясное осознание того, что большой русский народ, однажды появившийся на исторической сцене, никуда с нее не исчезнет и поможет сохраниться малым народам, разделившим с нами свою судьбу. Это реально достижимая цель, если мы будем опираться на традиции, на здоровую консервативность. Выбор за нами.

ВП: Получается, что глобализм, стирающий национальную идентичность, отнимает у человека свободу выбора?

АГ: Однозначно. Свобода – здесь, в России. Но люди Запада имеют смелость утверждать, что у нас тоталитаризм. Те, кто побывал за границей, возвращаются в ужасе: там ничего нельзя, за исключением того, что зажато в рамки тесных правил.

ВП: По какой причине нам не хватает художественного вкуса? Мы не понимаем, где критерий красоты, или мы не переняли этот критерий от предыдущего поколения?

АГ: Повторюсь: река времени течет вниз, поэтому большой стиль в архитектуре, кинематограф 1930–1950-х годов на сегодняшний день выглядят недостижимыми вершинами. Все это последствия удаления от Золотого века. Как архитектор, я вижу кольцевое и радиальное расположение улиц в старых российских городах, постепенно увеличивающуюся от центра к краям этажность. Это гармоничный принцип города-чаши, города-сада, где центр находится в обзоре, соблюдается инсоляция, аэрация. В противоположность такой концепции в сердце капиталистических городов поставлены уродливые бетонные многоэтажки. После краха 1991 года мы переняли западный принцип организации городского пространства – отсюда легко сделать вывод, из-за чего мы утратили исконные критерии красоты.

ВП: Почему в нашей культуре мало по-настоящему эстетичных примеров патриотического искусства, но при этом в либеральном искусстве дела с эстетикой обстоят куда лучше. Не означает ли это, что патриотическая культура – ложная идея?

АГ: Либеральная культура, актуальное искусство – язык коллективного Запада, являющийся результатом многовекового эстетического движения. А наша удивительная цивилизация, постоянно сталкиваясь с историческими потрясениями, продолжает искать свой уникальный голос и пытается говорить на языке современности. Да, результат этого поиска не всегда эстетически приемлем. Да, река времени течет вниз. Но все-таки мобилизация русского духа началась. Значит, у нас есть шансы вырастить новую эстетику, направить русскую культуру к вершине евразийского космоса – вперед и вверх.

Разговор с Евгением Фатеевым

ЭДУАРД Бояков: Евгений, попробуем раскрыть две важные темы: что такое современная культура и как она работает в России.

Понятие «современная культура» как никакое другое трактуется широко и субъективно. К примеру, если в «Яндекс. Новостях» нажать на вкладку «Культура», то увидишь там все что угодно: кто-то платье сшил, кто-то развелся, кто-то отсудил у кого-то права на квартиру. Что касается российских театра и кино, примерно девяносто процентов информации относится к категории «такой-то умер». Умер народный артист – попал в топ «Яндекса». Но даже при таком подходе в топе не было новостей про Пускепалиса. Про Дашу Дугину – тем более.

Или возьмем компьютерные игры, сценарии которых пишут голливудские сценаристы, получают за них миллионные гонорары, по этим играм потом снимают фильмы знаменитые студии – для кого-то они явление культуры, а для кого-то нет. А вот в «Яндексе» в соответствующем разделе их не окажется. Зато там напишут про кино Netflix. Я уже не говорю про соцсети, стримы, TikTok – это невероятное количество контента, который организован по принципам эстетики, оформлен как художественное высказывание! Как к этому высказыванию относиться, другой вопрос. Но маркировать это высказывание как явление культуры никому в голову не придет. А правильно ли это?

Получается запутанная штука. Разве условный министр культуры условного региона будет заниматься компьютерными играми или TikTok, отслеживать миллионы просмотров у какого-то условного блогера? Если блогер начнет терять просмотры и подписчиков, никто и не подумает идти к министру культуры с вопросами по этому поводу.

Весь этот символический обмен, если пользоваться терминами XX века, происходит все более интенсивно и без определяющей роли государства. Я бы даже утверждал, что у молодого человека, реализующего творческие запросы в Сети, значительно больше контактов с эстетическим, со средой, живущей по законам целесообразного и красивого, нежели у его сверстников в реальной жизни сорок-пятьдесят лет назад.

Очевидно, что современная культура, не особо задумываясь, вбирает в себя балеты, академические театры, музеи, симфонические оркестры, TikTok и YouTube, рекламу, моду, дизайн, урбанистику и прочие сиюминутные прелести.

Культура с большой буквы, про которую любая девушка из TikTok тоже знает и которую понимает, все-таки существует, но уже в другой системе координат. Потому что эта девушка не только босоножками интересуется – она либо на филармонический концерт ходила, либо в музей Свибловой[45], либо на «Щелкунчика», либо видела в интернете выступление «Металлики» с симфоническим оркестром. А если не «Металлики», то Димы Билана, но все равно с симфоническим оркестром, где аранжировщик качественно сделал партитуру.

Можно бесконечно обрисовывать облако этого вопроса. Где же границы современной русской культуры и в чем ее суть?

ЕВГЕНИЙ Фатеев: Ты обозначил две важные проблемы. Первая: культура – это про управление. Девушка в TikTok будет производить контент и, безусловно, будет его потреблять. Кстати, «Каприз № 24» Паганини она поймет. И симфонический поп она поймет. И что-то поймет про Пименова и про Айвазовского. В 1920–1930 годы наша культура пробовала поучиться управлению, а потом бросила – сначала шла война,