Книга Соучастники - Уинни М. Ли

теперешней жизни.

Со скукой беру телефон – и застываю при виде заголовка.

Зандер Шульц: “Я выражаю солидарность со всеми жертвами сексуальных домогательств”.

Меня подташнивает уже от одного этого заголовка. От мысли о том, что Зандер выделывается на фоне этих историй, словно он – благородный защитник всех горемычных женщин в развлекательной индустрии.

Открываю статью; мне не терпится увидеть подпись. На сей раз – не Том Галлагер, а некто по имени Кэрри Сигер. Ненадолго у меня отлегает от сердца: эта журналистка из Лос-Анджелеса со мной связаться не пыталась. Пока что.

Там же видео: Зандер выступает на пресс-конференции, и меня передергивает от того, что он устроил себе этот бенефис – машет флагом, которого раньше и в руки-то не брал.

– Как и многие другие работники киноиндустрии, я потрясен и возмущен некоторыми из получивших огласку историй.

Зандер зачитывает это из-за частокола микрофонов; на его лице играют фотовспышки.

Мне по-прежнему не по себе, когда я вижу Зандера в центре внимания. Нынче он штампует шумные, хоть и радующие глаз супергеройские ураганы, а ведь тот Зандер, которого я некогда знала, считал себя автором и равнялся на раннего Полански. В темноте, погрузившись в мягкий уют безликого кресла в кинотеатре, я увижу, как на экране возникнет его имя: Режиссер-постановщик – Зандер Шульц – непременно последним титром, прежде чем фильму можно будет начаться по-настоящему, – и мне придется сдерживать чувства. Но как же все-таки приятно думать, знать: Продался ты на хер с потрохами, Зандер Шульц.

На этом новом видео, которое я смотрю на телефоне, Зандер на десять лет старше, чем когда я его знала, он раздался вширь, волосы поредели, лицо раздобрело, челюсть уже не так выдается. Мне радостно видеть, что годы так явно на нем сказались. Еще бы – за десять-то лет голливудских гулянок, и никто ему не виноват.

– Я работал с некоторыми из храбрых актрис, рассказавших о том, что пережили, но я никогда лично не наблюдал сексуального насилия ни в каком виде на тех съемочных площадках, где работал. Я питаю глубочайшее уважение и сочувствие к этим артисткам – и ко всем прочим жертвам, которые еще не высказались. Я выражаю солидарность со всеми жертвами и искренне надеюсь, что мы сумеем привлечь виновных к ответственности, чтобы в нашем сообществе кинематографистов царили доверие и взаимоуважение.

Когда я это слышу, мне хочется зашвырнуть телефон куда подальше. Но я только что подписала договор с “Верайзоном”, и позволить себе менять телефон я не могу. Так что сижу, скрежещу зубами.

Чтобы в нашем сообществе кинематографистов царили доверие и взаимоуважение…

Не пошел бы ты на хер, Зандер Шульц. Вот же лицемер.

Это обычное выступление в духе “я хороший”. Зандер Шульц, все время заводивший романы с моделями и актрисами, с которыми работал, снимавший исключительно красавиц моложе тридцати, частенько отпускавший инфантильные шуточки насчет их внешности, этот Зандер Шульц – хороший по сравнению с другими мужчинами в киноиндустрии. И это – горькая правда.

Я на миг задумываюсь о Зандере – у которого теперь есть “Золотой глобус”, победы в Торонто и на “Сандэнсе”, пять снятых им полнометражных фильмов и состояние, размеров которого я даже примерно не могу себе представить, – я понимаю, что у него все будет в порядке. Потому что – да, конечно – его поведение было сексистским, неприглядным, недостойным взрослого. Но преступным оно не было.

Пересматривая запись, я обращаю внимание на то, как ловко в его выступлении подобраны слова.

“Я никогда лично не наблюдал сексуального насилия ни в каком виде на тех съемочных площадках, где работал”.

Он сказал “сексуального насилия”, а не “сексуальных домогательств”, даже не “приставаний”. И уточнил: “на тех съемочных площадках”, где он работал. Он не упомянул закрытых вечеринок, номеров в отелях с запертыми дверьми.

Никаких имен называть Зандер не рискнул, но и так понятно, что его выступление тщательнейшим образом готовил пресс-агент. (Страшно подумать, какие деньги сейчас, наверное, зашибают в Голливуде пиарщики.)

А вот Кэрри Сигер в последний абзац своей статьи кое-какие имена вставила.

В прошлом Шульц работал со Скарлетт Йохансон, Дженнифер Лоуренс, Риз Уизерспун и Холли Рэндольф.

Вот оно, ее имя, смотри не хочу: Холли Рэндольф.

Но конкретные виновные, обвиненные на деле или на словах, не упомянуты. Что она, слепая, что ли, журналистка эта, – не разглядит настоящего шарлатана, таящегося за кулисами. А может она, как Том Галлагер, о чем-то догадывается и попросту выжидает.

О Сильвии заметки нет, и она нигде не упомянута – возможно, потому что уже не имеет отношения к кино. С Вэл Тартикофф, которая по-прежнему считается одним из лучших кастинг-директоров, кажется, тоже не связывались.

То есть мнением других женщин в этой возможной истории не интересовались. Для общественности, во всяком случае, мы по большей части немы, и наша роль в этой драме забыта.

И это меня не удивляет.

Расшифровка разговора:

Анна Макграт, “Элитный Пи-ар”. Среда, 25 октября, 12 часов 15 минут.

анна макграт: Анна Макграт, слушаю.

том галлагер: Здравствуйте, Анна. Меня зовут Том Галлагер. Я работаю в “Нью-Йорк таймс”.

ам: Ничего себе. Том Галлагер! Вот уж кого не ожидала услышать.

тг: Мне бы хотелось поговорить кое-о-чем с Холли Рэндольф. Я знаю, что она очень занята…

ам: Да, сейчас просто беда. Столько всего. О “Ливне в Техасе”?

тг: Нет… не о последних ее фильмах.

ам: Я как раз хотела сказать. С нами обычно Сонал или Пит из вашего отдела культуры связываются. Вы о кино не пишете… Вы же в “Таймс” расследованиями занимаетесь, да?

тг: Да. Занимаюсь. (Пауза.) Знаете, материал, ради которого я бы хотел с ней поговорить… тема там довольно деликатная, так что я не уверен…

ам: Я знаю, о чем вы пишете, Том. Я… (Пауза.) не знаю. Нужно будет сначала обсудить все с Холли и ее командой, а я знаю, сколько у нее сейчас дел. Не думаю, что ее на это хватит.

тг: Я видел, что она стала лицом новой компании “Лореаль”, которая посвящена историям женщин. Надеюсь…

ам: Том, то, о чем вы просите, – это не то же самое, что парфюмерная реклама. Вы же сами понимаете.

тг: Ну да, но я просто подумал…

ам: Напишите мне. Расскажите в двух словах, какие вопросы хотите задать, какую хотите написать статью, когда она должна будет пойти, а там посмотрим. Но я бы на вашем месте не особо надеялась. Уж слишком она сейчас занята.

тг: Конечно-конечно. Да мы все