Книга Оберег - Дмитрий Игоревич Сорокин

на курьих ногах. — покачал головой Вьюн. — А я-то, дурак, думал, что брехня…

— На ногах, на ногах. Но она у меня старенькая, посидеть любит. Тебя день-деньской заставь столбом стоять, к вечеру взвоешь!

Долго ли, коротко ли, но еду сготовили, развеселившаяся с чего-то бабка накрыла на стол, принесла откуда-то баклажку вина. Ели весело, с шутками-прибаутками.

— Откуда такое доброе вино, бабуся?

— Из лесу, вестимо. — проворчала она. Вздохнула и продолжила: — Ладно, не буду более тянуть с рассказом, тем паче, что тебя, Руслан, вся эта история напрямую касается.

И вот что рассказала баба-яга.

На другой день после отъезда Руслана из Киева, Гуннар-Варяжонок, что бился с ним об заклад в две гривны, тоже покинул стольный град. Только отбыл он не в южные степи, а в родной Новгород. Там он повстречал родичей, варягов, да напросился с ними в набег на данов. Повздорили конунги меж собой — обычное дело. Как бы то ни было, поход не удался, и датский конунг надавал по ушам Гуннару и его родичам. Те, кто уцелел, на последнем потрепанном драккаре поворотили назад, к Гардарике, то есть к Русской земле. Когда уже дня три оставалось пути до Новгорода, повстречали новгородскую ладью. Не в добрый, ох, не в добрый час купец Голавль собрался со свеями торговать. Его самого и две дюжины товарищей без лишних слов порубали в капусту, пятерых взяли в рабство. Но один новгородец, как оказалось позднее, все-таки уцелел. Где уж он там схоронился, про то никто не ведал, однако ж, до Новгорода он добрался почти одновременно с Гуннаром. И показал на варяжского найденыша, что тот вор и убийца. В Новгороде такие вопросы решаются быстро и просто, и Гуннар был выкрикнут разбойником на вече. Еле-еле унес он ноги из города, потеряв пятерых друзей-варягов и получив несколько ран.

В середине весны Гуннар объявился в Киеве. Новости на Руси распространяются быстро, и на княжий пир Гуннару вход был заказан. Схорониться в многолюдном Киеве — штука нехитрая, особенно, если уметь менять личину. Гуннар обрядился в лохмотья, выбелил бороду, перестал мыться, и уже через несколько дней он ничем не отличался от доброй сотни старых увечных бродяг, каких пруд пруди на любом торге. Гуннар рассчитывал втихаря повеселиться по корчмам, выждать, пока стихнет шум вокруг него, а там… а там видно будет. Чего загадывать?

Вот как-то, в очередной раз пьянствуя в корчме, услышал Гуннар от такого же бродяги, каким выглядел он сам, что Владимир призвал к себе всех дочерей, а было их у него немало. И среди многих прочих прибыла из Новгорода в Киев девица красоты столь редкостной, что глаз отвести невозможно. Князь представил ее своим гостям, дружинникам, челяди, и сказал, что быть Людмиле — так звали княжну, — женою Руслану Лазоревичу, буде тот слово сдержит и летучего колдуна ко двору Владимира доставит. Народ, как обычно, порадовался, Владимир выкатил вина, погуляли-пошумели, да и успокоились.

Гуннар заинтересовался. Захотелось ему самому посмотреть на княжескую дочку, которую Владимир ни с того, ни с сего пообещал вдруг этому сопляку Руслану. Сам не зная почему, молодой варяг разволновался. Три дня кряду он придумывал, как бы ему проникнуть на княжий двор. Потом придумал. Напоил гусляра, украл у того гусли. Обращаться с ними он умел. Мастером, конечно, не являлся, но умения его вполне хватало, чтобы повеселить челядь. Ожидания Гуннара оправдались. С гуслями он без проблем проник на задний двор, и часа три кряду потешал прислугу частушками вольного содержания. Наконец, усилия его увенчались успехом: окошко на втором поверхе открылось, оттуда выглянула девушка красоты и впрямь неописуемой.

— Это кто? — прервавшись, спросил Гуннар внезапно севшим голосом.

— Это? А, Людмила, дочка княжеская. Добрая, не капризная.

Гуннар не мог отвести от нее глаз. Людмила же, поняв, что песен больше не будет, пожала плечами и закрыла окно. Почти сразу же Гуннар ушел. В тот вечер он напился, как и в три последующие. Он не мог спать по ночам, он бредил наяву. Страсть пожирала варяга. Наконец, он решился. Сбросил с себя рубище, отпарился хорошенько в бане, в общем, привел себя в полный порядок. И вечером, едва стемнело, неслышной тенью проскользнул он на княжий двор. Дождавшись, когда утихнет возня слуг, забрался по стене на второй поверх, постучался в заветное окно.

Людмила открыла. На лице ее был испуг пополам с удивлением, в руке — кинжал.

— Не бойся меня, княжна, я не сделаю тебе ничего дурного! — прежде всего сказал Гуннар. Глаза его лихорадочно блестели, голос дрожал. — Люба ты мне. До того люба — жить без тебя мочи нет, есть; спать не могу, все о тебе одной думаю. Прошу тебя, бежим со мной к варягам! Будешь моей, ни в чем нужды знать не будешь! Все. Что хочешь, для тебя сделаю! Хочешь, Рим разрушу, хочешь?

— Нет, не хочу. — холодно ответила Людмила. — Рим и без тебя уже давно порушили, и не один раз, к тому же. Прощай. — с этими словами она толкнула его в лоб, от чего Гуннар сверзился с высоты второго поверха наземь. Людмила закрыла окно.

На шум падения прибежала стража, и Гуннару пришлось, кряхтя от боли, быстро уносить ноги. Унес. Но отнюдь не успокоился, получив отказ. Бражничал по корчмам пуще прежнего, стараясь залить вином пожар, бушующий в груди. Не помогало. Все равно Людмила снилась ему каждую ночь, ее образ пробивался даже сквозь самый тяжкий пьяный угар. Много дней промучился Варяжонок, строя несбыточные планы. То он думал дерзко ворваться в княжий терем и увести Людмилу прямо из-под носа у князя и всей его дружины. Потом он вспомнил, какие бойцы сторожат дворец да пируют в нем, и боевой пыл его приугас. Перебрав несколько подобных вариантов, Гуннар остановился на не самом честном, зато, пожалуй, самом действенном. Приворожить — и дело с концом! Сама прибежит, никуда не денется. Затратив три гривны золота, кучу нервов и сил, он раздобыл несколько локонов своей возлюбленной, и с бесценной этой добычей пошел на поиски ворожеи. Радость, с которой Гуннар носился по Киеву, позабыв о том, что он вне закона и положено ему прятаться, сослужила ему плохую службу. Сначала его узнал Микула, богатырь известный, могущественный и влиятельный, но мало кто понимал, чем таким особо важным этот человек занимается. Поговаривали, что с ночным воеводой у них какие-то общие дела. Потом на Гуннара наткнулись сразу несколько воинов из младшей дружины, но к тому времени Варяжонок уже вырвался за городские ворота. Произошла