Книга Жизнь, которую мы создали. Как пятьдесят тысяч лет рукотворных инноваций усовершенствовали и преобразили природу - Бет Шапиро

листьями, из которых они выглядывали, с радостью принялись высаживать водяной гиацинт в городских парках, прудах и ручейках возле своих домов. Растение прижилось и стало разрастаться, да так, что островки зелени еженедельно чуть ли не удваивались в размерах. К 1910 году непроницаемые одеяла из водяных гиацинтов глушили озера, реки и ручьи, высасывали из воды кислород, убивали рыбу и преграждали судоходные пути в Мексиканский залив. Военное министерство пыталось бороться с растением вручную, поливать его гербицидами, даже топить, но – тщетно. Простенький и миленький водяной гиацинт превратился в экологическое и экономическое бедствие.

Конгрессмен от Луизианы Роберт Бруссард по прозвищу «Кузен Боб» придумал план, позволявший решить обе проблемы разом. Он представил в конгресс проект резолюции Палаты представителей № 23261, который позволил бы выделить 250 000 долларов – около 6,5 миллиона долларов по сегодняшнему курсу – на то, чтобы ввезти в страну и поселить в луизианских речных рукавах бегемотов. Бегемоты будут есть гиацинт и расчищать водные пути, одновременно перерабатывая сорняк в тонны вкуснейшего бегемотьего мяса.

Мысль завезти в США африканских животных возникала и до Бруссарда. Четырьмя годами ранее майор Фредерик Рассел Бёрнхем, разведчик, искатель приключений и вдохновитель американского бойскаутского движения, предложил своим друзьям, принадлежавшим к политической элите США, импортировать антилоп, жирафов и других африканских животных, чтобы запустить их на недавно освоенные земли Дикого Запада. Бёрнхем провел немало лет на юге Африки, и личный опыт и здравый смысл подсказывали ему, что поселить таких великолепных и к тому же съедобных зверей в Соединенных Штатах – это отличная идея. Ему было очевидно, что экзотические животные не только решат пресловутый Мясной Вопрос, но и поспособствуют поддержке природоохранного движения – в частности, со стороны любителей спортивной охоты. Этот-то замысел и нашел воплощение в виде проекта резолюции Палаты представителей № 23261.

Чтобы продвинуть резолюцию № 23261, Бруссард и Бёрнхем заручились помощью двух неожиданных союзников. Первым из них был Уильям Ньютон Ирвин из Управления по растениеводству при Министерстве сельского хозяйства США. Вообще-то Ирвин занимался улучшением фруктовых садов, но при этом он был буквально одержим решением Мясного Вопроса. Ирвин полагал, что продвигать скотоводство на Запад, где земли либо заняты, либо уже истощены чрезмерным выпасом, нет никакого смысла, и искал новые места, где можно выращивать скот на мясо. Услышав о плане с бегемотами, он решил, что лучше ничего и не придумаешь: бегемоты привыкли жить в болотистых местах (в Африке южнее Сахары), день-деньской лежат в воде (то есть не путаются под ногами), а пасутся только по ночам да к тому же потребляют ежедневно по 40 килограммов травы. Один бегемот, рассуждал Ирвин, может съесть очень много водяного гиацинта и накормить очень много голодных людей. Поэтому Ирвин с радостью примкнул к команде.

Вторым союзником и четвертым членом команды стал Фредерик Дюкейн по прозвищу «Черная пантера». Дюкейн, как и Бёрнхем, был профессиональным разведчиком, мало того – оказалось, что во время Второй бурской войны их двоих наняли устранить друг друга. Однако Дюкейн был еще и мошенником, которому случалось подрабатывать и сутенером, и немецким шпионом, и фотографом, и ботаником, и бродячим циркачом, и мнимым паралитиком. Бруссард наткнулся на него, когда Дюкейн странствовал по стране с шоу «Капитан Фриц Дюкейн, легендарный охотник и знаток африканской дичи». Выступление Дюкейна, отчасти, вероятно, основанное на его реальных заслугах и способностях, убедило Бруссарда пригласить того в свой экспертный совет.

Когда команда Бруссарда выступала в Конгрессе в поддержку резолюции № 23261, комитет задал им очевидные вопросы: опасны ли бегемоты? Будут ли они есть водяной гиацинт? Можно ли их одомашнить? Насколько быстро растет их популяция, могут ли они размножиться настолько, чтобы вызвать сложности? Докладчики отвечали в меру своих сил. Ирвин предостерег комиссию, что вырвавшийся на волю бегемот может быть опасен. Дюкейн безо всякой доказательной базы возразил, что бегемоты от природы существа кроткие и мирные, что их можно поить молоком из бутылочки, словно малых детишек, и водить на поводке – они, мол, это обожают. Все четверо дружно заверили конгрессменов, что бегемотье мясо необычайно вкусно (нечто среднее между говядиной и первосортной свининой), а на вопрос, почему же тогда оно до сих пор не вошло в человеческий рацион, ответили, что просто еще никто не подсказал, что его можно есть. Как было очевидно по тону расспросов, практически все присутствующие были заранее уверены, что бегемоты и в самом деле и решат Мясной Вопрос, и избавят Соединенные Штаты от водяного гиацинта.

Когда новости об этом докладе распространились из Вашингтона по стране, газеты стали наперебой восхвалять находчивость Бруссарда и с энтузиазмом поддержали резолюцию № 23261. В New York Times бегемотье мясо заранее прозвали «беконом из озерной коровы». Передовица, напечатанная в апреле 1910 года, полнится ликованием: «На 6 400 000 акрах ныне пустующей земли в штатах, примыкающих к Мексиканскому заливу, ежегодно можно будет выращивать 1 000 000 тонн вкуснейшего свежего мяса на 100 000 000 долларов». План Бруссарда вот-вот должен был реализоваться.

Однако Конгресс так и не утвердил резолюцию. Доклад команды Бруссарда, как выяснилось, был сделан слишком поздно, чтобы конгресс мог предпринять какие-то действия до конца сессии 1910 года. Бруссард хотел внести законопроект еще раз, хотя бы для того, чтобы о его плане не забывали; его команда основала Общество новых пищевых ресурсов, а Бёрнхем запланировал исследовательскую экспедицию в Африку. Но тут его вызвали в Мексику охранять медные копи, которые в начале Мексиканской революции оказались под угрозой, и поездку в Африку пришлось отменить. Ирвин умер, Общество новых пищевых ресурсов было распущено, а у Дюкейна началась мания преследования – он утверждал, что его идея ввоза бегемотов была украдена. В 1918 году Бруссард скончался, так и не представив свой проект для повторного обсуждения в конгрессе.

Трудно сказать, был ли этот план осуществим в принципе. Бегемоты и правда едят много растений, но еще они животные очень территориальные и агрессивные. Мясо бегемотов съедобно, однако неизвестно, пришлось ли бы оно людям по вкусу. Сомнительно и то, что бегемоты пригодны для содержания в неволе. И если бы популяция бегемотов стала настолько большой, что смогла бы прокормить целую страну мясоедов, то животные, разумеется, производили бы много отходов, которые надо было бы куда-то девать.

Отчасти ответ на эти вопросы дает своего рода эксперимент, который идет в наши дни в Колумбии, где в поместье покойного колумбийского наркобарона Пабло Эскобара и в его окрестностях обитает стадо бегемотов. Эксперимент начался в восьмидесятые, когда Эскобар привез к себе в поместье четырех бегемотов. После его смерти было решено, что перевозить животных