Книга Война по радиоперехвату - Дмитрий Николаевич Верхотуров

видно, что полпотовцы сами испытывали острый недостаток в сколько-нибудь образованных кадрах и прилагали титанические усилия к обучению рабочих из числа подростков, поскольку более старшие возраста были в значительной степени выбиты во время войны. Инженер Унг Печ упоминает курсы рабочих в порту Кампонгсаом, и еще упоминается о том, что в Пномпене на заводе по производству водяных насосов работали подростки и дети, а недалеко от столицы были организованы курсы электриков на 150 подростков256. Кхмеров также обучали китайские советники, как военные, так и гражданские. Все это совершенно не вяжется с версией обвинения в целенаправленном геноциде интеллигенции.

В общем, при такой доказательной базе трибунал в Пномпене был не более чем инсценировкой суда, что, видимо, и предполагалось изначально.

Для проведения трибунала в Пномпене был специально восстановлен зал Чадомук, приглашены многочисленные иностранные гости. Среди них были: адвокат Верховного суда Алжира Амар Бентуми, вице-председатель Народного Верховного суда Кубы, проф. Франсиско Барона Дуке Эстрада, адвокат Верховного суда Индии Вижендра Шарма, юрист Сузуми Одзаки, юрист из Сирии Мохаммед Хикмет Туркмани, и даже член коллегии адвокатов Верховного суда США Хоуп Р. Стивенс (правда, он был еще сопредседателем Национального конгресса черных американских юристов США и Канады и представителем Всемирного совета мира). Были также представители вьетнамских юристов, послы ряда социалистических стран, в частности ГДР и Венгрии257.

Казалось бы, справедливый революционный трибунал в присутствии представителей кхмерской общественности и иностранных юристов, осудит преступления «клики Пол Пота – Иенг Сари». Однако, этой самой общественности в столице практически не было. Пномпень с переменой власти вовсе не открылся для возвращающихся беженцев. На въездах в город были установлены посты, которые не допускали людей в город, и вокруг Пномпеня быстро возник самый большой в Кампучии временный лагерь, откуда люди пытались пробраться в город и поселиться в нем. Вскоре проверочные посты стали появляться и на дорогах, от беженцев стали требовать путевых документов.

В июне 1979 года, как раз перед началом работы следствия, меры безопасности в Пномпене резко усилились. Доступ в город был строго запрещен, количество постов было увеличено. Охрана требовала от беженцев возвращаться в деревни258. В городе действовало специальное подразделение вьетнамской спецслужбы под кодовым обозначением 7708, которое занималось арестами, допросами и содержанием в тюрьмах всех заподозренных в поддержке красных кхмеров.

Эдвард Готтесман, как очевидец и участник событий, писал, что цели этого процесса были откровенно политические – получить дипломатическую и военную поддержку в борьбе с Пол Потом, поскольку в ООН в кресле Кампучии заседал представитель именно загнанного в джунгли правительства Демократической Кампучии, а Хенг Самрина не признавали. В Кампучии не было судов, не было юристов, не было Министерства юстиции, для воссоздания которого не хватало мало-мальски обученных юристов. Потому расследование велось силами Министерства пропаганды, а сам министр – Каев Ченда, стал председателем трибунала. Прокурором стал Мат Ли, бывший высокопоставленный руководитель красных кхмеров, ранее занимавший вице-президентом Национальной Ассамблеи Демократической Кампучии259.

Руководители трибунала, несмотря на резкое усиление мер безопасности, очень опасались за свою жизнь и боялись диверсий и атак со стороны красных кхмеров, которые могли просочиться в город. По словам Готтесмана, иностранные участники трибунала были постоянно под охраной, их каждый день возили на заседание в специальном конвое автомобилей, который сзади и спереди сопровождали бронетранспортеры260. Конечно же, не менее тщательно охраняли руководителей трибунала и сам зал. В.В. Шубин об этом ничего не пишет.

Этот факт показывает, почему не проводилось тщательного расследования, не были собраны доказательства, многочисленные свидетельства, не проводилось раскопок могил и судмедэкспертизы. Ответ простой, хотя и неприличный: организаторы трибунала просто боялись высунуться из зоны, охраняемой вьетнамскими войсками и спецслужбами, потому удовольствовались тем, что попало под руку.

Вот такой это был интересный процесс, со скороспелым следствием, проведенным сотрудниками Министерства пропаганды, не собравший надежных доказательств, прошедший в опустевшем городе, окруженном кольцом постов, под тщательной охраной и вооруженным конвоированием его участников. Надо ли говорить, что юридически этот трибунал и его решения ничтожны?

Правда, кое-какой политический результат от этого процесса все же был. Во-первых, он своим решением возложил всю вину на «клику Пол Пота и Иенг Сари», освободив рядовых исполнителей от ответственности, что создало многим из бывших красных кхмеров возможность перейти на сторону победителей. Во-вторых, немногочисленная интеллигенция получила сигнал о том, что они весьма желательны в органах нового государства.

Голодная пауза

В конце сезона дождей установилась определенная пауза. Стороны прекратили масштабные боевые действия и занялись укреплением обороны. Красные кхмеры укрепляли свои базы в гористых джунглях, а вьетнамцы строили укрепления на равнине вокруг Пойпета, Сисофона и Тхмар Пуок261. В этот район перебрасывались свежие силы. Строились посадочные площадки для приема самолетов, которыми доставляли солдат, вооружение, боеприпасы и продовольствие, поскольку дороги в сезон дождей становились малопроезжими.

В Кампучии же, тем временем, наступил полный развал хозяйства. Крестьяне бросили кооперативы и подались массово в города в надежде получить рис. Посеянный в начале сухого сезона суходольный рис в массе своей был брошен на полях. В апреле и мае надо было пахать под посев риса сезона дождей, который давал основной урожай. Но крестьяне истребили в порыве стихийного «потлача» основную часть тяглового скота, так что с посевом риса под новый урожай были серьезные проблемы.

В 1979 году в Кампучии обрабатывалось около 700 тысяч гектаров земли, что могло дать урожай примерно в 700 тысяч тонн риса262. В расчете на душу населения получалось 51 кг риса, тогда как в 1968 году душевая доля урожая составляла 239 кг. Это был очень серьезный момент, поскольку вьетнамское командование явно рассчитывало, что сможет снабжать армию кампучийским рисом. Но выходило так, что его определенно не хватало ни населению, ни армии, ни для каких-то других нужд. Совершенно аналогичное положение и в самом Вьетнаме, которому также сильно не хватает риса, а сельское хозяйство оказалось подорванным из-за нехватки удобрений. Тогда вьетнамцы начинают делать решительные шаги, поставив свои интересы на первое место. Началась вьетнамская колонизация захваченной страны. В июле 1979 года главные рисопроизводящие провинции восточной части Кампучии были поставлены под прямое управление вьетнамской администрации в Хошимине263. Соответственно, рис распределялся там же, главным образом, в пользу вьетнамских потребителей. В январе 1980 года началось переселение вьетнамцев в провинцию Свайриенг264.

Внутри Кампучии, несмотря на развал кооперативов, хенгсамриновские власти начинают постепенно возвращаться к коллективным хозяйствам, переименованным в «группы