Книга Ошибочка вышла - Ксюша Левина

Все вокруг страдают “а тому ли я дала”, они придают очень много значения первому разу, будто их жизнь потом идёт совсем иначе. Я хотела доказать, что это вовсе не обязательно. Да, я живой пример тому, что жизнь порой ой как иначе идёт, но если бы мой план удался… Это был бы просто секс. Обычный, честный, ради эксперимента не более. Мы бы разошлись и переспали с этим фактом, а потом проанализировали его. Два неромантичных… обычных человека. Вы, мужчины… ваш первый раз не превращается в ритуал, от которого зависит жизнь. Зато про нас вечно говорят, что это очень важно, это такой особенный момент, это первый и последний… ну ты понял. 

— Не понял. Вернее не могу понять, почему ты… Ладно, у тебя явные проблемы с доверием — это ясно. Ладно — Лёха был просто инструментом, и наверняка, уговаривать его долго не пришлось. Но… почему бы не “принять это проще” с кем-то в кого ты будешь по крайней мере влюблена?

— А если не буду? А если никто в меня не влюбится?

— К чему тогда спешить?

— Потому что… это как клеймо. Когда все знают, что ты девственница… это не то чтобы повод для шуток, просто… все это знают и это уже нехорошо. Все знают, что твой первый парень сможет поставить зарубку “был первым”. Все в курсе, что с тобой и связываться-то опасно. Ответственность, все дела. Ничего “не серьёзного” или ты пожизненно мудак. 

Лев крепко держал меня за плечи и его глаза буквально молнии метали. Он хмурился, плотно сжимал губы, и я понимала, что сама невольно начинаю подрагивать от этого внимательного взгляда. 

Его нервное напряжение будто бы и мне передалось, теперь уже став нашим. Общим.

— Почему ты решила… что никто не влюбится в тебя, — тихо спросил он, будто боялся дыханием спугнуть невесомую невидимую птичку сидящую на моей макушке.

Воздух коснулся моего пробора, и от него вниз пробежали мурашки, путая мне все карты.

Эти жгучие слова оказались настолько обнажающими, что я бы пошатнулась, не сжимай Лев мои плечи.

— Любовь — это ответственность.

— Нет. Любовь — это состояние. И человек в нём существует, оно становится его частью, как рука или нога. 

— Откуда ты знаешь? — я почувствовала в собственном голосе мольбу, будто ответ был мне сейчас чертовски важен, а сама даже не понимала, что он имеет ввиду. — Я читала книжки, я знала, что любовь вынуждает совершать поступки, отнимает у человека волю. Она превращает монстров — в одуванчиков, стерв — в милашек. Делает мужчин собственниками, а женщин покорными.

— Я хочу в это верить. Я не хочу верить в то, что влюбившись мы превращаемся в безвольных рабов. Я хочу верить, что мы становимся сильнее. Но… почему ты решила, что тебя не полюбят.

— Товарно… 

— Нет. Ты. И только ты, почему так считаешь?

— Почему ты считаешь иначе?

— Я задал вопрос первым, — не унимался Лев и я уже остро захотела уйти и спрятаться наверху.

Голова разболелась и было ощущение, что поднялась температура. 

— Не знаю я… не знаю, я просто не хочу, чтобы мне дали надежду. Опять. А потом забрали. Я не хочу долгов. Не хочу быть кому-то должна!.. Ни тебе, ни папе, ни… чёртовой Хозяйке Квартиры. Да пусть подавится Мотя своими шестью тысячами, я просто не хочу быть никому должна. Никогда. Я боюсь стать… заложницей.

— Почему?

— Почему да почему, заладил тоже мне, — я топнула ногой, поражаясь, как может быть Лев таким глупым. Живот снова ныл, будто подсказывая, что пора прекращать беседу. Мой новый индикатор истерик.

— А ты хочешь?  —  спросила его и в ужасе поняла, что с плеч его пальцы переместились на мою шею, а потом оказались в волосах. 

Лев держал мою голову, сжимал большими пальцами мои виски и внимательно смотрел в глаза, не отрываясь. 

С тоской. 

Ужасной тоской, будто я ему душу вынула.

А от его пальцев под мою кожу перебиралось тепло, светлое. То самое его тепло.

Впечатляющее, огромное, как нависшее над луной солнце. Лев тут же показался мне дикарём, здоровенным викингом или вроде того. Он будто мог меня поглотить, растворить в себе и так ходить потом сытым хищником, а я снова была заворожённой жертвой его тёплых глаз и не могла поверить, что уже неизбежно я навсегда с этим существом связана.

Слишком добрым для этого мира, и слишком тёплым для осени за окном. Слишком “мудаком” для первого “парня”, и слишком щедрым для глупой меня. Слишком ленивым, правильным, странным, простым, одиноким. Слишком талантливым.

Он как будто с другой планеты и я как будто поймала за хвост и удержала на земле волшебного дракона и теперь не знаю, что с ним делать.

Мигом вернулись все воспоминания. Мигом я почувствовала как это было… тогда. Как я понимала, наверное где-то на подсознании, что рядом кто-то незнакомый, но до последнего притворялась, чтобы ещё немного погреться от этого солнышка. Чтобы он ещё раз поцеловал, а он это делал, как обезумевший. Чтобы он ещё раз провёл невесомо подушечками пальцев по коже. И чтобы продолжал делать всё правильно.

Вот бы я была его. И вот бы это было навсегда. Если бы он дал мне надежду, а потом её отнял, у меня бы встало сердце.

Он всем показывал, что одинок и был таким доверчивым.

А я всем показывала, как со мной легко и весело, но никому не доверяла.

От этой мысли я улыбнулась. Закрыла пересохшие глаза, которые почему-то болели, будто в них кто-то насыпал песка. 

А Лев совершил прекрасную глупость, и коснулся моих губ своими.

*Скучный институт - вымышленный ВУЗ под которым подразумеваются все ВУЗы, которые учат непонятно на что.

Тридцать пять униженных и оскорблённых добротой

Лев был зол. Он будто бы никак не мог понять, никак не мог смириться с тем, что стоящая напротив него девушка и вправду не понимает, как устроен мир. Что вот она, такая потрясающая, такая неискушённая, желает добровольно отказаться от целой огромной вселенной, в которой чтобы разобраться, нужно потратить жизнь  —  не меньше. 

А она теряет время.

Теряет драгоценные “первые” поцелуи, близости, разговоры, свидания.

И он из злости и накопленных за столько дней противоречивых чувств, целовал её так, как кажется никогда этого не делал. Будто хотел из неё саму жизнь вытянуть, лишить дыхания. Сжимал её с такой силой, будто планировал оставить пару синяков и три перелома. Ему казалось, что у неё ужасно тонкая и слишком горячая кожа на спине. Под футболкой. Что он слышит