Книга Старшая сестра - Надежда Степановна Толмачева

и она будет «агу» говорить, вот увидишь!

— А ты знаешь, Аркаша, когда у меня появилась сестренка, мне было пять лет. Начала она первые звуки издавать: агы, агу — ну и обрадовалась же я! Говорю маме: Иринка наша буквы знает!

— А ты сама знала буквы тогда? — спросил Аркадий.

— Да, я уже хорошо читала и некоторые детские книжки наизусть выучила: «Девочка чумазая» или Маяковского «Кем быть?» Меня мама по вечерам учила.

Лиза уловила иронический взгляд Аркадия.

— Нет, Аркадий, ты не думай, что я хвастаюсь: вот, мол, какая умная, в пять лет научилась читать. Совсем нет. Я не придаю этому значения. Можно и в пять лет уметь читать, а потом ничему не научиться.

— Бывает, — заметил Аркадий, продолжая покачивать на руках Галинку.

Лиза вышла в сени, разожгла примус, поставила подогреваться суп, вернулась в комнату. Галинка заплакала.

— Кушать она хочет… иди ко мне, моя девочка.

Лиза бережно взяла ребенка из рук Аркадия, завернула в одеяльце и начала кормить. Обняв одной рукой дочку, она другой придерживала грудь, прикрытую полой халата.

Большое, волнующее чувство охватило Лизу. Ей захотелось сказать Аркадию что-то значительное, сокровенное, помечтать вместе с ним о будущем.

— Знаешь, Аркаша, мне кажется… когда я буду на производстве, я смогу заниматься и научной работой! В нашем торфяном деле куда ни шагни — всюду проблема. Механизация, сушка торфа — все это темы, над которыми работай да работай.

— Ну, против механизации только глупец может возражать. Чем больше машин в любом производственном процессе, тем лучше. Но ведь ты не механик…

Он пожал плечами и равнодушно продолжал:

— Какие ты машины можешь… выдумать? Ну, а если говорить о сушке торфа, то я не вижу, над чем тут, собственно, думать…

Лиза осторожно положила в кроватку сытую, засыпающую Галинку, снова села к столу.

— У нас на Урале лето короткое и не очень жаркое. Торф иногда сохнет страшно плохо… И тут надо что-то изменить…

— Обогревательные печи в подспорье уральскому солнцу поставить?

Лиза с упреком взглянула на Аркадия.

— Тебе смешно, Аркадий, я вижу… — Лиза запнулась. Потом вся вспыхнула, глаза потемнели: — Я жалею, что начала говорить с тобой. Если хочешь знать, я сама не уверена… могу ли я хорошо работать. Еще не защитила диплом… У меня на руках ребенок. Ободряющее слово! Разве ты можешь его сказать? А я-то жду…

— Тебе ничего невозможно сказать. Ты любишь только дифирамбы, а их я не умею петь. И не люблю кривить душой. Я в торфодобыче не искушен, но я тоже изучал физику, механику, и твоя сушка торфа какими-то особыми способами, — он едко усмехнулся, — какими, ты еще сама не знаешь, мне кажется ерундой!

— Ерундой?! — губы Лизы дрожали, но она старалась говорить спокойно: — Ты хоть бы в словах был несколько разборчивее. Может быть, и то, что я думаю стать инженером тоже для тебя ерунда?

— Ну, не загибай, что не следует…

Аркадий снял ботинки. Не поднимаясь со стула, оттолкнул их ногой к порогу, посмотрел на свои носки:

— Один продырявился. Заштопай, пожалуйста.

— Хорошо. Положи его на стул, чтобы я не забыла, — ответила Лиза сухо. Накрывая на стол, она упрямо сказала:

— И все равно, я собираюсь не только диплом защищать, но даже и диссертацию со временем. Пусть даже это тебя смешит, а буду.

— Ученые жены! Им все кажется, что они решают «проблемы». Закипит самовар — они и на эту тему согласны диссертацию писать. Как же — проблема кипения!.. Ну, а на твоем бы месте я трезвее смотрел на вещи: надо вначале инженером стать, а потом об ученой степени беспокоиться.

Лиза вышла в сени. Примус чадил, обволакивая черным бархатом кастрюлю. Прыгала крышка, брызгал суп. Лиза стояла и думала: ей что-то надо сделать. И не знала, что. Потом машинально погасила примус.

2

Васса Остапчук с Галинкой на руках ходила вокруг флигеля. Ходила осторожно, так как к флигелю почти вплотную подступали гряды.

— Вон смотри, Галочка, картошка растет, а вон — лучок… Он горький, ух… сердитый.

Галинка следила за меняющимся выражением лица Вассы, не переставая хныкать. Руки Вассы устали, надоело ей колесить вокруг флигеля, но остановиться, присесть на межу было нельзя: Галинка тотчас начинала звонко и голосисто плакать.

— Какая ты несознательная, право, — упрекнула Васса. — Мама ушла защищать диплом. Тебе ясно это, плакса? Впрочем, что-то уж очень долго нет Лизы и Аркадия. Уж не провалила ли твоя мати диплом?.. Вот тогда заревете с ней разом…

«Нет, Лиза должна защитить! — думала Васса. — Рецензент так хорошо отозвался о ее работе!» Вассе очень хотелось быть на Лизиной защите диплома. А вот не получилось! Должен же кто-то побыть с ребенком, не Аркадию же оставаться, когда жена переживает такой решающий момент. Да если бы ее, Вассин, муж защищал диплом, она бы за тридевять земель приехала к нему. «А вообще я замуж скоро не пойду, — думала Васса, продолжая ходить около флигеля. — Что дальше будет, а пока я Лизе не завидую!»

Вдруг калитка распахнулась, и сияющая Лиза помчалась к флигелю. На ее бледном лице давно уже не бывало такого яркого румянца. Лиза с ходу обняла и Вассу и дочурку. Она целовала щеки Вассы, носик Галинки, шею Вассы и щечки Галинки.

— Васса, родная! Защитила… На отлично… Как я рада! Ох! Как мне весело! Ну, что дочка? Давай, Вассанька, ее мне. Нет, ты посмотри, как она таращит глазенки — так и смотрит и смотрит на меня. Что маму не узнала? Нет! Узнаешь, узнаешь, глупышка моя! Голодненькая ты у меня. Сейчас… Пойдем, Васса, в дом.

— Ну, хоть ты скажи, скажи, какие вопросы тебе были, как ты защищалась!

— Ой, Васса, на меня даже никто и не нападал!

— А рецензент как отозвался?

— Хорошо, — сказала Лиза, улыбаясь и кивая мужу, который, не спеша, шел к флигелю. — Профессор Воронцов сказал, что я правильно поднимаю вопрос о сушке торфа. Слышал, Аркадий?

Аркадий усмехнулся.

— Я не уменьшаю достоинств твоей работы… Диплом жены, действительно, получил весьма положительную оценку, Васса! Ну, а о сушке… Знаете, девочки, и у профессоров бывают причуды…

— Я не думаю, чтобы профессор Воронцов — специалист по торфу — имел менее ясное представление о нем, чем студент строительного института… — возразила Васса.

— Видишь ли, Васса, у меня тоже есть свои взгляды…

Васса Остапчук повела густой бровью.

— А по-моему, это не взгляды и не убеждения твои, Аркадий, а другое. Ты почему-то считаешь, что обо всем можешь судить безапелляционно. Завидная смелость брать на себя столько!

Лиза умоляюще смотрела то на Вассу, то на Аркадия. «Опять заспорили!» У нее