Книга Джотто и ораторы. Cуждения итальянских гуманистов о живописи и открытие композиции - Майкл Баксандалл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Фразу о художниках и писателях следует рассматривать в контексте. Валла держит в уме расширенную параллель Квинтилиана между развитием ораторского искусства и искусства живописи и скульптуры; будучи обязан Квинтилиану, он не преминул это признать, повторив некоторые обороты его речи: например, efflorescere (oratorum или artificum) proventus[248]. О чем размышляет Валла, так это о латинском языке; суть отсылки к пластическим искусствам проясняется в идущем следом предложении: «Латинский язык еще раньше, чем город, а вместе с ним и все науки, будет в самом ближайшем будущем восстановлен во всем своем могуществе». В Elegantiae Валла не был готов выразить бóльшую уверенность; но позднее в более зрелой работе он формулирует свою мысль четче, почти в духе нормативной теории культуры, и снова подчеркивает статус пластических искусств. Следующий отрывок – из великолепной Oratio in principio sui studii, прочитанной в качестве представления курса риторики в его родном Риме 18 октября 1455 года, менее чем за два года до смерти:
…Что касается первой части, а именно, распространения у нас всяческих наук, то, по моему мнению, это случилось благодаря величине их власти. Ведь природой устроено так, что ничто не может никоим образом преуспеть или вырасти, если его не создают, отделывают, совершенствуют многие, особенно если они соревнуются между собой за стяжание славы. И правда, существовал ли когда-нибудь такой великий кузнец, скульптор, художник и пр., который был единственным мастером в своем искусстве? Каждый открывает свое, и что каждый замечает в другом выдающегося, то и сам копирует, с тем соревнуется и то старается превзойти. Так зажигается рвение, происходят успехи, возрастают и достигают вершины искусства, и тем лучше и скорее, чем больше людей работает над одним и тем же. Так и город быстрее и лучше достраивается, если в постройке участвует много рук, а не мало, как у Вергилия:
Смотрит Эней, изумлен: на месте хижин – громады;
Смотрит: стремится народ из ворот по дорогам мощеным.
Всюду работа кипит у тирийцев: стены возводят,
Города строят оплот и катят камни руками
Иль для домов выбирают места, бороздой их обводят,
Дно углубляют в порту, а там основанья театра
Прочные быстро кладут иль из скал высекают огромных
Множество мощных колонн – украшенье будущей сцены[249].
Довести до совершенства какое-либо искусство требует ничуть не меньшего труда, чем построить город. Поэтому как невозможно основать город силами одного или нескольких, так и искусство может быть утверждено только большим количеством людей, причем знакомых между собой, так как иначе они не смогут соревноваться и состязаться в славе, и связанных одним наречием. Раз уж я выбрал сравнение с постройкой города, то разве не то же самое мы узнаём из Священного Писания? Те, кто строил гигантскую Вавилонскую башню, прекратили строительство потому, что один уже не понимал язык другого[250]. Так что если в искусствах, создаваемых руками, необходим общий язык, то тем более в тех, что основаны на речи, то есть, в свободных искусствах и науках. Следовательно, науки и искусства так долго были слабыми и почти не существовали, потому что разные народы говорили каждый на своем языке. Но расширение римского владычества, установившее повсюду римские законы и длительный мир, привело к тому, что очень многие народы стали говорить по-латыни и так общаться… (XX)
Иными словами, развитие в искусствах является функцией социального взаимодействия. Происходит это в два этапа: сначала один человек создает нечто новое, затем его нововведение становится доступным для соратников, а он сам, в свою очередь, получает доступ к совокупности их открытий. Стимулом к движению в этих рамках является свойственная человеку состязательность. Необходимым условием является замкнутость коммуникации: так, диалог будет происходить по большей части в пространстве языка – в большей степени это касается словесных искусств и в меньшей, хотя и существенной, степени справедливо для таких видов художественного ремесла, как живопись и скульптура. Наконец, фактором, регулирующим темпы развития, является численность сообщества, в котором может происходить этот диалог. Такая модель явным образом подходит для любого описания живописи и скульптуры середины XV века; фактически это была система, в которую встраивалось большинство главных героев – как мы их себе представляем: жизненно важный элемент соперничества, новые теоретические задачи художников и попытки словесного высказывания о своем искусстве, схема с крупными центрами и малыми центрами-спутниками, запутанная сеть взаимоотношений и взаимообмена между отдельными ремесленниками. Эти вопросы не будут обсуждаться вплоть до второй части Жизнеописаний Вазари.
Следовательно, если мы говорим о несостоятельности гуманистической критики, то не потому, что она так часто оказывалась слаба; скорее потому, что ее внутренние правила очень быстро начали исключать возможности, которыми обладал гуманизм сам по себе. Словом, проблема гуманистической художественной критики, с нашей точки зрения, заключается в том, что ее внутренние правила не были способны вдохновить некоего Лоренцо Валлу – или, в ином смысле, некоего Альберти – действовать в их рамках.
III. Альберти и гуманисты: композиция
In Leonis Baptistae libellum de pictura elegantissimum
Pingere seu discas, seu dicere multa latine,
Baptistae ingenio, lector, utrumque potes.
Auribus atque oculis fecit satis, et studiosis
Omnibus, hinc lingua profuit, inde manu.
Scilicet, his quoniam discuntur sensibus artes,
Doctrinam ut discat sedula turba suam.
Изящному сочинению Альберти De pictura
Благодаря таланту Баптисты ты можешь постичь и то и другое.
Он поспособствовал довольно и нашим ушам и глазам:
С одной стороны, научил пользоваться
