Книга Ревизор: возвращение в СССР 2 - Серж Винтеркей

не помешало бы, в этом ты прав, — сказала бабушка, испытующее глядя на меня, — и деньги зарабатывать что рвешься, это мне тоже нравится. Но как это соотносится с тем, что мы только что обсуждали? С тем, что ты не готов к экзаменам?

— Так я с собой словарь возьму французского и буду в каждый перерыв слова учить, а ты меня будешь вечером проверять, чтобы убедиться, что я балду там не гонял, — тут же нашелся я.

— Гладко стелишь, да вот мягко ли спать будет! — вздохнула бабушка, и по ее голосу я тут же понял, что победа близка.

— Бабуль, ну ты же сама знаешь, как нам деньги нужны! — сказал я, чтобы закрепить успех, — и я вовсе не лодырь, чтобы экзамены в школе плохо сдать. Ты еще мной гордиться будешь, вот увидишь!

— Ладно, уговорил! — вздохнула бабушка и потрепала меня по голове.

Ну вот, так уже лучше! А то, когда я попал в это тощее тело, оно от бабушки только подзатыльники получало с пугающей регулярностью.

— Кстати, бабушка, — вспомнил я про еще одну волновавшую меня тему, — Славка же рассказал, как Полянский в походе влип. Можешь мне подсказать, как ему помочь завтра? Там жестко все будет, похоже. Начудил он по полной программе!

— Ох, непрост этот твой Тимур! — пробормотала бабушка, — есть пословица, которую тебе неплохо бы выучить, если собрался ему помогать.

Бабуля замолчала, и я был вынужден спросить ее:

— И что за пословица?

— Позаботишься о скотине — во рту будет масло, позаботишься о человеке — голова будет в крови, — сказала бабушка, и многозначительно посмотрела на меня, — понял, на что я намекаю?

— Да ясно мне, что с ним все непросто! — вздохнул я, — но не так много у меня братьев, чтобы ими разбрасываться. Чем могу — помогу.

Бабушка хмыкнула, а я насторожился:

— Ты что, намекаешь, что у меня могут быть еще братья, кроме Тимура, о которых я не знаю?

— Чего не знаю, того не знаю, но не удивлюсь! — покачала головой бабуля, — ладно, вот что тебе нужно знать по поводу твоего Полянского. В комсомоле он после такого точно не удержится, но это полбеды, а вот по поводу милиции дело далеко может зайти. Если привлекут за хулиганство, то в личном деле запись будет, а это на всю жизнь проблемы: и с учебой, и с работой. Но, поскольку он первый раз так оступился, то может помочь предложение взять его на поруки. Сделать это должен человек ответственный, которого все знают и уважают.

Я тут же оценивающим взглядом посмотрел на бабулю. Та, правильно все поняв, замахала руками и отрицательно замотала головой:

— Даже и не проси! Мне это сто лет не надо. Ишь что удумал!

— Ну бабуль, родственник ведь все-таки, — попробовал уговорить ее я.

— Нет, — отрезала бабушка, — мне это не надо, и от этих «родственников» нам в жизни одни проблемы. Да и не верю я, что твой Полянский исправится. Не такой он человек. И тебе не советую слишком за него вступаться. Еще и себе навредишь.

— Ладно, я понял, буду осторожен, — сказал я ей примирительно.

Беседу явно пора было сворачивать, а то бабушка на взводе, как бы не передумала меня на базу отпускать.

— Пойду, уроки поделаю, — сказал я и направился за свое рабочее место.

Задача на ближайшее время, отметил себе, найти того, кто согласился бы взять Тимура на поруки. Ох, чую, непросто будет!

Глава 15

Понедельник, 22.02.71 г. У дома Домрацких-Ивлевых

Привычный подъем на пробежку дался нелегко после хлопот вчерашнего дня. Но, что удивительно, сама пробежка далась легче, от Славки я уже не отставал. Похоже, ежедневные физические нагрузки делают свое дело, и хлипкое тельце, доставшееся мне от Пашки, благодарно отзывается на постоянное физо. Так и буду дальше делать, планомерно наращивая нагрузки каждую неделю.

Мне бы, главное, силу в руках разогнать поскорее — эти превозмогания, с которыми мне дается одно подтягивание, вгоняют в тоску. Я в возрасте Пашки подтягивался двадцать пять раз уверенно. А отжимался до восьмидесяти раз на ладонях. Потом, в армии, научили на кулаках отжиматься — это сложнее оказалось, сразу только тридцать пять — сорок получалось. Но потом втянулся, и к концу службы уверенно шестьдесят-семьдесят раз уже делал. Мышцы под нагрузкой росли как на дрожжах, вес увеличивался стремительно, мешая бить рекорды по отжиманиям. Так что работаем дальше, стиснув зубы, чтобы как дело подойдет к армии, иметь крепкое тело, с которым службу тянуть будет гораздо легче.

Прикинул, стоит ли прямо сейчас пойти в спортивные секции, которые уже присмотрел. Решил все же еще недельки полторы обождать, чтобы не подумали, что к ним рахит заглянул — на людей взглянуть, себя показать. Ну ничего, и таскание тяжелых ящиков во время проверки тоже пользу даст. Главное — уговорить Никифоровну нас нанять. Хотя подспудно я чувствовал, что работа уже у нас в кармане — отнекивалась она к концу нашего разговора уже больше для вида, явно понимая, что вариант я ей предложил совсем неплохой.

Обливание, завтрак — на чистке зубов поймал себя на мысли, что надо будет на часть зарплаты закупить себе хороший запас зубных паст вместо порошка. Я, конечно, понимал, что в это время зубная паста может тоже оказаться не подарком — или не имеющей серьезной пользы для зубов, или вообще с какими-нибудь вредными веществами, в силу экологической безграмотности семидесятых, но выбирать не приходится. Ну не верю я в то, что порошок справляется со своей задачей, и все тут! Так что буду делать все, чтобы избежать встречи с суровыми советскими стоматологами — чистить зубы пастой после каждой еды, да еще и полоскать зубы раствором соды. Вот чего тут хватает в любых количествах, и того же качества, как в двадцать первом веке, так это соды. От соды точно никакого вреда не будет, ее и пить можно разбавленной, говорят.

Когда я собрался, Славка ждал меня уже у двери. Пока мы были на пробежке, я вопрос работы не поднимал — ни в его, ни в моих интересах бегать зимой с открытым ртом. Подхвачу ангину — и все мои грандиозные планы по поводу бодибилдинга, работы и французского грянут в пропасть на пару недель. Нет, я лучше сейчас с ним по дороге в школу не спеша все обсужу.

— Я со своими по поводу работы решил, бабка даст мне записку в школу, — сказал другу, едва мы зашагали в школу.

— Так и я тоже, — друг