Книга Дневник офисного муравья - Ирина Быстрова

– Фигня! – тут же вопит Кэт. – Ничего подобного! Это он втрескался-не я!

Я так и знала-я что-то пропустила. Как выясняется через пять минут, пропустила я блондина с «вот такими плечами» и «охрененными мозгами». Вообще-то странное сочетание, обычно либо плечи, либо мозги. А иногда ни того ни другого. Взять хотя бы нашего Эдика.

Так вот, этот исключительный кадр попался Кэт на ее жизненном пути буквально на днях, недели три назад. И уже рвется в ее бытие со страшной силой. То есть желает чуть ли не жить у нее.

– Почему не рассказывала? – спрашиваю я. – Такие страсти, а мы не в курсе.

– Страсти-то не мои, – мрачно говорит Кэт, – чего о них рассказывать?

– О чужих тоже интересно. Так и что? – продолжаю я. – Он ломится в твое сердце, а ты отбрыкиваешься?

– Насчет сердца не уверена, – говорит Кэт.

– А куда? В квартиру?

– Ну да. Может, ему жить негде, вот он и подыскивает себе варианты. И не знает, бедолага, что я-не вариант.

Это она о том, что жить с ней невозможно.

– Может, все не так плохо? – говорю я. – Может, он и вправду на тебя запал?

– Запал? – повторяет Кэт. – Где ты, Ларина, такой мути понабралась? В новой конторе, что ли?

– Ладно, не цепляйся к словам. Не в них дело.

Дело, конечно, не в словах. Дело в этой вечной несправедливости. Почему когда тебе кто-то нужен, ты ему абсолютно до левой задней, и наоборот? И так всю жизнь. Почему? Lo siento. Что по-испански значит «мне жаль». Себя в первую очередь.

14 ноября, суббота. Послание от Селезневой: «Может, встретимся?»

«Зачем?»-хотелось написать в ответ. Но я не стала. Она бы надулась.

– Ну и пусть бы надулась, – говорит мне сегодня Кэт. – Тебе-то что до ее надутых щек? Она тебе кто?

Никто. И все равно. Неприятно, когда кто-то на тебя обижается.

– Так это ее проблемы, – продолжает зудеть Кэт. – Твой вопрос абсолютно в точку. Зачем эти встречи с Селезневой, с которой вы и парой слов не обменялись в универе? Чего сейчас-то суетиться?

Я так и не рассказала ей о тех моих июньских посиделках с Селезнем. Потому что пришлось бы комментировать. А я уже и не понимаю, как тут можно комментировать. В том смысле, что тогда Селезень просто загипнотизировала меня своим преуспевающим видом и, что самое главное, тем, как уверенно она держалась. Но сейчас… Что-то переменилось. Во мне? Или в окружающем воздухе?

– И что в итоге? – вклинивается в мои размышления Кэт. – Будешь встречаться?

– Не знаю, – честно отвечаю я.

– Значит, будешь, – говорит Кэт. – Могу с тобой пойти. Тогда Селезень не так будет выступать. Да и быстрее свернется. А?

Надо будет подумать.

А вечером вдруг звонит шеф.

– Здесь холодно, – жалуется он.

Конечно, холодно. Ноябрь, чай. Я так и говорю ему. И добавляю:

– Это ж тоже север.

– Но я думал, что холодно только в России, – стонет Бенито.

Мы еще немного болтаем о том о сем, Бен вроде немножко приходит в себя, и мы прощаемся. Я кладу трубку и долго размышляю на тему о том, не пойти ли мне в психотерапевты. Или в народные целители. Может, у меня мощнецкое энергетическое поле? Вон как положительно на Бена действую. Может, и на других сумею? И начну зарабатывать офигительные деньги. И прославлюсь. И жизнь будет яркой и насыщенной.

16 ноября, понедельник. А пока, как обычно, иду в понедельник на работу. Бенито сегодня еще нет-приедет только вечером, так что до завтра-свобода!!! Наливаю себе кофе, кладу перед собой учебник испанского языка, и… является субтильный Эдик.

– Привет, – говорит он. – Как дела?

– Хорошо, – отвечаю я.

И смотрю на него вопросительно: мол, не хочешь ли идти куда шел? Эдик моего намека не понимает, проходит внутрь моего стеклянного куба, садится на стул и таращится на меня.

– Что-то надо? – интересуюсь я. – Шефа нет.

– Да вроде… – отвечает Эдик. – Так просто зашел, проведать.

Проведать? Это еще что за формулировочки?

– Но вообще-то… – мнется Эдик, – я вот тут подумал…

– Опять будешь звать куда-нибудь? – Я выпрямляюсь и подпускаю в свой взор суровости.

– Не-ет, – тянет Эдик. – Я понял, что тут без вариантов.

– Молодец, – говорю я. – Так что ты там подумал?

– Может, у тебя есть подружки? Познакомь, – мямлит Эдик.

Он опускает глаза и начинает ковырять указательным пальцем проплешинку на джинсах. Вид у него крайне жалкий.

– Эдик, – медленно говорю я, – у тебя что, кризис в личной жизни?

– Угу, – мычит Эдик, так и не поднимая глаз.

– Только плакать тут не вздумай! – ворчу я.

– Не буду, – обещает Эдик, и я понимаю, что плакать для него не в новинку.

– Но послушай, – говорю я, – у меня все подружки не в твоей возрастной группе.

– И что? – Эдик перестает рвать джинсу. – Это даже хорошо. Потому что я не люблю маленьких. Если старше, это даже прикольно. – Он криво улыбается.

А вообще, он ничего. Ну, то есть… Нет-нет, я лично пас. Но так… Просто замороченный компьютерный мальчик.

– Ладно, – великодушно говорю я, – я подумаю.

– Классно! – Эдик вскакивает со стула. – Спасибо!

Эдик уже в дверях. Вдруг тормозит. Оборачивается.

– Что еще? – спрашиваю я.

– А я попрячу данные твоего трафика, – говорит он.

Я непонимающе смотрю на него.

– Ну, то, что ты смотришь в Сети, – поясняет он.

Поворачивается. Открывает дверь.

– Так, – командую я, – стоять! Иди-ка сюда.

Эдик вздрагивает. Закрывает дверь. Покорно подползает к моему столу.

– А теперь рассказывай, – велю я.

16 ноября, понедельник, вечер. В шоке после того, что поведал мне Эдик.

Оказывается, мы все под колпаком. Нет, прослушки, конечно, нигде нет, но весь наш интернет-трафик перлюстрируется, или как это там называется. То есть его конкретно смотрят. Для начала смотрит Эдик, потом он составляет отчеты, и уже потом смотрит руководство. Не поверю, что это генеральный. Не похож он на человека, способного на такую мерзость.

– Не знаю, – пожал плечами Эдик. – Я шлю отчеты на генерального, а дальше…

Значит, все-таки способен. Как несовершенен мир! И как обманчив!

– Но вообще-то, – продолжал задумчиво Эдик, – мне кажется, что директор тут ни при чем. Мне кажется, что это не для него.