Книга (Не)святая - Люка Маре

Я наносила один удар за другим, не стесняясь орудовать пряжкой, не обращая внимания на орущего пацана, извивающегося подо мной. Остановилась, когда устала рука.

Парень к тому времени перестал вырываться и только скулил.

Ко мне подошел Думеин, протягивая нож, отброшенный мной после "освобождения" студента от штанов.

- Ты имеешь право забрать его жизнь, - на ломанном французском произнес он. Его голос был абсолютно спокоен, будто бы в убийстве ребенка не было ничего страшного.

- Зачем мне его жизнь? - удивилась я, - он понес наказание. Я не убиваю детей.

- Он не ребенок. Он ученик Академии с военным режимом, - с нажимом произнес Асеир. - и по нашим законам, тот, кто нанес удар в спину, заслуживает смерти.

- Думаю, пережитое унижение, будет лучшим ему наказанием, - не сдалась я, надеялась, что публичная порка собьет спесь с парня, и он навсегда запомнит, что нельзя бить людей исподтишка. Особенно своих. Я еще раз повторила для воина на всякий случай, - для меня он ребенок, действующий на эмоциях, от обиды. Он не заслуживает смерти.

- Сколько тебе лет, что ты называешь его ребенком? - неожиданно спросил мой собеседник.

Я задумалась. Я настолько потерялась во времени, что уже не понимала, сколько торчу в этом мире.

- Около тридцати, - пришлось дать мне неточный ответ.

- Тридцать? - удивленно воскликнул Асеир, - да ты сама "вчерашний" ребенок! Что же сделала с тобой Зона? Как ты смогла выжить? - перестав сыпать вопросам, мужчина пояснил, - "ребенку", которого ты выпорола уже пятьдесят, - секунду помолчав, он спохватился, - в любом случае его ждет суд, а тебя травмпункт, - кивнул он на мою все еще кровоточащую руку.

- Это царапина, - немного исказила я правду. Сейчас, когда адреналин в крови улегся, я чувствовала сильную боль и еле могла пошевелить пальцами, травмированной руки. Однако я знала, что с моей новой регенерацией через пару-тройку часов от раны не останется и следа.

Однако Асеир, бережно взяв меня под руку, отвел-таки меня в лекарское крыло. А по дороге рассказал, что в их мире совершеннолетие наступает в тридцать лет.

- Сколько же тебе? - вырвалось у меня.

- Я старше тебя почти на две сотни, - спокойно проговорил Думеин.

- А Райван?

- Он один из самых старых жителей нашего королевства. По-моему, он сам не помнит, сколько ему стукнуло.

Пока меня перевязывали врачи, мужчина пояснил, что в их мире живут долго. Очень долго. Даже пятьсот лет может не стать пределом. За счет магии, люди практически не стареют. Просто в какой-то момент энергия уходит из тела, человек резко старится и погибает. Этот процесс занимает месяцы, а иногда даже недели. Поэтому тут практически нет стариков.

При том, сколько кому отмеряно лет, не знает никто. Сила мага, никак не влияет на продолжительность жизни.

Асеир много рассказывал, но из его ломаного французского, я больше ничего не смогла понять.

Мне хотелось задать ему еще много вопросов, но он не дал мне вставить ни слова. Как мне показалось, умышленно. Наверное, ему не хотелось объясняться со мной.

Болтая какую-то чепуху, он проводил меня до комнаты и ретировался.

А я подумала, что хоть на один вопрос знаю ответ. Каким-то чудом Думеин почувствовал, что я в опасности, и мгновенно примчался на помощь. Думаю, так проявляют себя узы между нами. Только очень интересно: он хотел помочь, или просто не смог противиться нашей связи... Очень надеюсь, что первое.

Обуреваемая такими мыслями и неясными тревогами, я уснула.

* * *

На следующий день все пошло своим чередом: пробежка, тренировка, уроки...

Только оба моих учителя начинали занятие не с проверки домашнего задания, а с расспросов о произошедшем вчера на полигоне. Пытались вызнать подробности стычки, и кто был ее зачинщиком.

Я неохотно отвечала на их вопросы, а в результате достаточно грубо пресекла попытки что-то выяснить, сказав, что для меня эта ситуация в прошлом, и обмусоливать ее я не вижу смысла.

Я думала, что меня оставят в покое, так как все события были мной пересказаны, пожелания по поводу судьбы паренька тоже высказаны, объяснено, почему я не хочу, чтобы к нему применяли еще какие-то санкции.

Однако дело так просто не завершилось.

Когда я уже шла на свою ежевечернюю тренировку, меня нашел Иви и сказал, что мне надо срочно проследовать за ним на заседание суда Академии.

Для этого действа было отведено специальное помещение в главном здании. Выглядело оно неоригинально: трибуна с судьей, которым оказался сам король, рядом место для дачи показаний, у стены клетка с подсудимым. Остальное помещение, занимали стулья, стоящие в несколько рядов, сейчас практически все из них были заняты. На удивление из студентов присутствовали только свидетели вчерашнего конфликта - парни из компании обвиняемого.

Остальные места занимали преподаватели Академии, а также совершенно мне незнакомые мужчины и женщины.

В одной паре я опознала родителей подсудимого, который был похож на отца как две капли воды. А женщина с красными, заплаканными глазами рядом с представительным мужчиной просто не могла быть кем-то иным, кроме как матерью.

Заседание началось сразу, как я уселась на указное мне Ивинитом место.

Действие разворачивалась и ничем не удивляло. Единственное отличие от судов моего прошлого мира - тут не было адвоката. Уже позже я узнала, что на военных судах - трибуналах, к коим отнесли и этот, их не предусматривалось. Был только обвинитель, в роли которого выступал Райван.

Он инкриминировал парню, которого как я узнала, звали Майран Илохас, измену.

Якобы, студент специально покусился на жизнь Святой, на которую надеялась сейчас вся страна. Умышленность действий доказывалась тем, что он прекрасно был осведомлен, кто я.

Друзья обвиняемого, на удивление, четно поведали, что происходило вчера. И подтвердили, что конфликт затеял именно Илохас.

Заслушав их показания, король постановил, что в ходе суда будет выяснена также причастность этих студентов к нападению, чем вызвал судорожные всхлипы еще у нескольких присутствующих женщин.

Я недоумевала: почему так строго судят студентов, по большому счету малолеток из-за банальной драки. Да, удар в спину некрасиво, подло, и любого бы солдата я не стала жалеть. Но не могла я относиться к этому пацану, как к военнообязанному, даже просто как к пятидесятилетнему мужику. Для меня он был просто избалованным наглым парнем.

Суд продолжался. Следующим был вызван Думеин, который мог описать только то, что он увидел, как в меня летит нож, даже не смог сказать, кто его кинул, а последующие за этим события изложил подробно. Ко мне претензий почему-то ни у кого не возникло, хотя я по большому счету сильно избила парня.