Книга Ужас без конца - Альбина Нури

— Знаю я, что они сказали. Попробую по своим каналам.

— Знаешь, в чем твоя проблема? — Она недовольно сморщила нос. — Ты автор ужасов, хоррора, вот и мерещится всякое. Профессиональная болезнь.

— Обещаю: если сегодня-завтра ничего не выясню, мы его купим.

Обнявшись, они пошли к машине.

А дом теней за несколько десятков километров отсюда терпеливо ждал их возвращения. За сотни лет существования у этого места было много имен: языческое капище, оскверненная церковь, кладбище самоубийц, дом с привидениями… Это была воронка, черная дыра, бездна на краю ада, откуда никому не спастись, не выбраться. Паук в центре огромной паутины зла.

Существовал лишь один-единственный способ избежать опасности: никогда не приближаться к этому месту, не давать зверю почуять кровь и заманить жертву в свои сети.

Черные копатели

Совру, если скажу, что услышанное в Холодках меня не тронуло. Не испугало, нет, и уж тем более не заставило передумать, но и восторга особого не вызвало. Клим, похоже, тоже озадачился.

Была моя очередь вести машину, поэтому я решил сосредоточиться на дороге, которая наглядно иллюстрировала вторую главную российскую беду. Нас мотало, подбрасывало на кочках, то и дело приходилось объезжать огромные ямы и колдобины.

— Да кто они такие вообще! — снова возмутился Клим, продолжая прерванный разговор.

— Сказали же тебе: студенты. Историки, наверное.

— Знаю я, что студенты! Какого хрена их понесло именно сейчас на наше место?

Вопрос был риторический, ответа не требовал. Мы с Климом из тех, кого называют «копателями» или «полевиками». Ищем артефакты времен Второй мировой — увлечение у нас такое, еще со школы. Сначала в отряде поисковом состояли, наши находки и в музеях есть, а потом ушли в свободное плавание. Честно говоря, то, что мы делаем сейчас, законным не назовешь. Находки наши через посредника отправляются частным коллекционерам, в том числе и зарубежным. Миллионов не заработаешь, но, если удается найти что-то стоящее, получается неплохая премия.

Идея съездить на Холодковскую топь принадлежала Климу. В том районе в сорок втором году шли бои, было активное партизанское движение, но в плане поиска и раскопок, как ни странно, поле непаханое. Может, потому что места труднопроходимые.

От нашего родного города до Холодковского района было примерно полтора дня пути, прошлой ночью мы ночевали в городке N-ске, а сегодня к полудню прикатили в деревню — последнюю на пути к конечной цели. Отсюда до места, где собирались начать раскопки, с учетом качества дорог, часа три — четыре езды.

Подготовились, как всегда, тщательно, Клим даже купил снимок местности. Они же педантичные были, немцы-то, где бы ни располагались, все тщательно фиксировали, а после войны эти сведения достались американцам. Сейчас можно в их архиве заказать снимок конкретного участка, а потом наложить на современную карту местности — и вуаля, приезжай, работай.

Мы и поехали, как только возможность появилась (основную работу тоже никто не отменял), а уже в Холодках нас огорошили:

— Дня три назад студентики приехали, целая толпа. Человек десять, молоденькие совсем, моложе вас, — говорила продавщица в магазинчике, куда мы с Климом зашли купить воды, а заодно разведать обстановку. — Тоже на болотах копать собрались. С электрички приплюхали, бедолаги.

У Клима отвисла челюсть. У меня, подозреваю, тоже видок был тот еще.

Вот тебе и нехоженые места!

— Только зря они это. И вы зря, — сердито буркнул мужичок в дурацкой бейсболке с Губкой Бобом и недовольно поджал губы. — Нечего туда соваться, приключения на задницу искать. Но вы же, молодежь, самые умные, вам слова не скажи.

Сказал и выкатился из магазина. А продавщица переключилась на новую покупательницу. Мы с Климом вышли на улицу и собрались уже садиться в машину, когда увидели, что нам машет лысый тощий старик.

— Этому-то чего надо? — сквозь зубы пробормотал Клим, который еще не отошел от новости про конкурентов.

— Ребята! Вы на Холодковскую топь, что ли? — Старик запыхался от быстрой ходьбы.

— Быстро тут вести разносятся, — сказал я.

— Что ж вы прямо косяками в наши места, — посетовал старик и назвался Степаном Ивановичем. Мы тоже представились. — Раньше никого не было, желающих-то. И правильно! Незачем там ворошить. Я вам так скажу: любовь к истории — дело хорошее, но в те края вам не надо. Тех-то ребят люди тоже отговаривали, только они слушать не стали.

Я хотел сказать, что и мы не станем, так что нечего время терять, но Клим меня опередил:

— Мы не первый день этим занимаемся. У нас и разрешение есть от исторического сообщества. — Разрешение, по правде сказать, было давно просрочено, но это уже детали. — Так что к нам никаких претензий.

— Никаких, ясное дело, — смиренно покивал Степан Иванович, — никто ж не против, если разрешение. Дело не в том, что нельзя, а в том, что не нужно.

— Это почему же? — скучливо спросил я.

— Гиблые места. Местные туда ни ногой, ни за какие коврижки. Болота непроходимые, сколько народу полегло! Без захоронения, неотпетые, безымянные, там и лежат. Гитлеровцы и наши, вперемешку.

— Уважаемый, издержки нашей работы в том, — сказал Клим тоном, каким говорят со слабоумными или детьми, — что мы всегда ведем раскопки именно в тех местах, где шли бои и было много погибших.

— А еще здесь недалеко госпиталь был, — не слушая его, продолжал старик. — Вы знали? Эти звери ходили по деревням, забирали местных детей, приводили в госпиталь и выкачивали у них кровь, чтобы переливать раненым офицерам и солдатам рейха. После очередной такой вылазки, когда фашисты детишек взяли, на них напали партизаны. Детей спасли, а кровососов в плен взяли. Связали одного за другим, гуськом, погнали через болото. А потом что-то случилось. На середине болота один фашист провалился и всех остальных тоже потащил за собой. Чтобы их спасти, веревку надо было перерезать, но партизаны не стали, а может, не могли. Так фрицы и утонули один за другим.

Старик договорил и воззрился на нас, похоже, ожидая, что мы прыгнем в машину и рванем обратно в город.

— Вы извините, нам ехать надо. А иначе в график не уложимся, — сказал Клим, на которого история не произвела никакого впечатления.

Мы попрощались и уехали, а старик долго стоял, глядел нам вслед и качал круглой лысой головой, словно не верил глазам своим, что мы ослушались.

— Сколько нам еще? — спросил я.

Клим уткнулся в карту.

— Через час должны быть на месте.

Однако он ошибся: на то, чтобы добраться, ушло почти два. И это только до места, где мы смогли оставить машину. Дальше даже и убитой дороги не было, проехать не получится, только пешком по тропам.