Книга Филин с железным крылом - Лариса Петровичева

– Здоровущий, – согласился Верн. – Добро пожаловать в город бегемотов!

Они обошли статую – к каменной громадине шла стайка девушек в белых одеждах, на подносах в их руках дрожали мягкие пестрые облака цветов. Впереди лежал город: маленький, шумный, пыльный. Кругом царил запах пряностей – такой густой, что Антия чихнула.

– Почему бегемоты? – поинтересовалась она.

– Считается, что местные жители произошли от них, – сообщил Верн и мотнул головой в сторону лоточника, который продавал фрукты. – Да вон, посмотри! Прямой потомок во всей красе!

Лоточник действительно был крупным мужчиной весьма свирепого вида. Синий халат едва не лопался на плечах. Верн подошел к лотку, подбросил на ладони яблоко и поинтересовался:

– Проход в Арх-Аман открыт?

– Пока открыт, – ответил мужчина, сверкнув сердитым взглядом из-под кустистых бровей. – Но закрыть могут в любую минуту, говорят, что это, как ее… сейсмо-ак-тив-ность, евгры ее забери! Ну что ты, как? Не боишься так вольно ходить?

Верн рассмеялся, обменялся с лоточником рукопожатием. Значит, еще один друг, значит, пока можно не волноваться.

– Боюсь, конечно, да делать нечего, – ответил он. – Что, ищут?

– А то! – осклабился торговец. – Вон, гляди! Бегемоту молятся, чтобы он тебя нашел. Ну, собственно, исполнилась молитва, ты здесь.

Верн откусил от яблока. Бросил второе Антии.

– Все, чего мы хотим, – дойти до Арх-Амана и убраться подальше, – сказал он, и теперь в его голосе не слышалось привычных ернических ноток, только спокойствие владыки, который отдает приказ. – Поможешь?

Голема угощать не стали. Антия протянула ему яблоко и спросила:

– Разломить сможешь?

Осборн кивнул, легонько стукнул по яблоку кончиком пальца и протянул Антии половинку. Лоточник удивленно посмотрел на него и поинтересовался:

– Куколку продашь? Я б купил, надоело уже самому ящики таскать.

– Он живой! – возмутилась Антия. – Он не продается.

Лоточник фыркнул.

– Фу-ты, ну-ты, какие тут все важные! Помогу я вам, конечно, не хватало нам тут еще землетрясения, – он махнул куда-то вперед и продолжил: – Идите сейчас к Белому бегемоту, там паломники толкутся, народу полно. И ты бы это, оба глаза завязал, а она пускай тебя ведет. Убогих да увечных там хватает, никто на вас и не посмотрит.

Верн понимающе кивнул.

– А потом?

– Ждите меня. Я ларек приберу и приду. Зеркал у нас тут нету, но в Арх-Аман после обеда пойдет караван, я вас туда пристрою.

«Скоро будем в Арх-Амане, – подумала Антия. – Скоро все кончится, и я вернусь». Она представила, как дядя Бриннен ждет ее, как над городом парят спасательные дирижабли, как пахнет кофе на крошечной кухоньке их дома, и горло сжало от тоски.

Антия старалась не думать о Таллерии – зачем лишний раз травить душу? Все это время она усердно загоняла в глубину сердца все, что напоминало о родных краях, но сейчас, когда родные края оказались совсем рядом, ее накрыло горечью.

Ей хотелось вернуться. Груз путешествия вдруг оказался слишком тяжел.

– Спасибо, – кивнул Верн. – Чем я могу тебя наградить?

Лоточник расхохотался, сверкнув на всю улицу золотыми зубами.

– Иди уже! Хватило того, что ты помог моей сестре. А я добра не забываю.

Верн понимающе улыбнулся, снова пожал руку торговца, и они пошли по улице. Голем хрустел яблоком, вид у него был невероятно довольный. Сняв повязку и сунув ее в карман, Верн закрыл глаза и протянул руку Антии.

– Веди меня, девочка. Прямо, никуда не сворачивая. А ты, – он обернулся к Осборну, и тот от неожиданности выронил огрызок, – подаяние собирай. Больные и увечные угодны Бегемоту.

Улица была запружена людьми – одни в разноцветных нарядах, другие в лохмотьях с протянутой рукой, но все одинаково радостные, словно паломничество было не актом веры, а веселым праздником. Вдалеке кто-то заливался монотонными воплями, в стороне Антия заметила крохотный оркестрик, который играл так лихо, что ноги сами пускались в пляс. Артистично работали шулера, предлагая угадать, в каком из трех стаканчиков спрятан алый шарик, промышляли мастера карманной тяги – так лихо, что Антия даже не почувствовала прикосновение к бедру: просто увидела, как в сторону скользнула тень, и поняла, что ее сочли неинтересной.

– Надо же, праздник, – негромко сказала она. Верн кивнул; дородная дама в шелках и кружеве бросила ему монетку – Осборн поймал ее на лету и поклонился.

– Конечно, – так же тихо откликнулся Верн. – Надо же упросить Бегемота, чтобы он помог тебя остановить.

– Странно, что твой друг все-таки нам помогает, – заметила Антия. Чем дальше они шли, тем сильнее ей становилось не по себе. – Я принесла сюда беды и катастрофы, меня бы поймать, да поскорее.

Прямо перед ними взвыла скрипка: смуглые девушки в пестрых платьях заплясали, взметая юбками пыль. Одна посмотрела слишком уж пристально, и Антия потянула Верна вперед. Лоточник был прав: сирых и убогих в толпе хватало, причем Антия видела, что половина из них – просто актеры, которые решили подзаработать.

– Очень многие хотят насыпать соли на хвост Ардиону, – произнес Верн, и Антия увидела, как дрогнули веки левого глаза: он подсматривал. – Вон, видишь впереди белое? Нам туда.

То, что издалека казалось сахарной горой, на самом деле было бегемотом. Белоснежный, украшенный гирляндами цветов и лентами, он походил на торт в витрине кондитера. Запах пряностей и благовоний сделался невыносимым; Антия чесала нос и вытирала глаза – слезы так и набегали. Пробившись через толпу, они нырнули в проулок, где стояли красавцы-бактрианы с ухоженной светлой шерстью и большими горбами: на них грузили алые тюки с товаром. Животные презрительно смотрели по сторонам, поджав толстые губы, словно собирались плюнуть. Чуть поодаль стоял караван-баши в пестром халате, делая пометки в толстой растрепанной тетради.

– Ну, – сказал Верн, возвращая повязку на место, – кажется, нам сюда.

Он не успел договорить. Крылатая тень рухнула в проулок с выцветшего неба – ввинчиваясь в землю, разбрызгиваясь во все стороны пригоршнями синего и золотого, расшвыривая людей, цветы, бактрианов. Внутренний голос, орущий, что надо бежать, спасаться, погнал Антию куда-то вправо, и ее тотчас же окутало прохладной лазурью, едва уловимо пахнущей осенними ягодами.

За запахом пришли тепло и гулкие удары, идущие откуда-то из глубины: тук, тук, тук.

«Ардион, – только и смогла подумать Антия. Чужая рука, сухая и горячая, обхватила ее шею, коготь перстня уперся в горло. – Это он меня держит. Это его сердце бьется».

Нахлынувший на нее страх был таким сильным, что Антия невольно схватилась за руку Ардиона, чтобы не упасть. Сейчас она ничего не видела, кроме лица Верна: белого, опустошенного.