Книга Наложница в подарок - Конни Дженс

— А как же Гретка? Ранчо? Все люди что работают в казино? Да та же мадам Арель, которая пела тебе очень искренние дифирамбы на твоем дне рождении? Она была очень убедительна.

Он поднял лицо, недоверчиво прищурившись и вновь поморщился:

— Думаешь?

— Уверена. Гретка за тобой к вампирам прыгнула, а она тут самый лакомый кусок.

— Лиса…

Он со стоном опустил голову, укладывая ее на мои коленки и обхватив руками, зарылся носом в совсем ненадежный плед.

Дав ему передохнуть, и себе успокоиться, я легонько погладила его по волосам, приглаживая растрепанные прядки.

— Ты мне нужен.

— Я тебя предал.

— А я простила.

— Девочка… Я заслужу твое доверие. Обещаю. Что я должен сделать?

— Стать вампиром, — выдохнула я, чувствуя, как напряглось мужское тело под моими касаниями.

Глава 42

Я рассказывала Марсу о том, что случилось, пока его не было, и он молчал, все сильнее сжимая меня в своих ручищах, борясь с внутренними демонами.

— И вот теперь мне нужно провести массовую оргию, — невесело улыбнулась я, продолжая гладить его по волосам. — Или шкурка моя отправится на Драах, и там ее пустят на опыты. Вот, как-то так.

— И я должен заменить какого-то вампира?

— Не должен, но я тебя об этом прошу.

Марс резко сел, обхватывая мои плечи и вдавливая носом в свое плечо, судорожно шаря ладонями по спине и покачивая будто ребенка:

— Не смей! Не смей меня просить! Я должен, потому что сам виноват! Во всем этом сам виноват! Если бы сразу понял… Мы бы были вдвоем. Ты и я. Я бы все сделал, но я поступил как идиот. Не смей просить меня, лисица, говори, что я должен делать, и я выполню.

— Это навсегда, Марс. Подумай хорошенько.

— Нечего тут думать, — уверенно заявил он. — Только…

— Только что?

— Ты будешь со мной на это «навсегда», лиса?

Прижавшись посильнее к мужчине, я вдохнула знакомый аромат и кивнула. Он понял и не стал заставлять меня говорить это вслух, только поцелуями покрывал макушку, зарываясь носом в волосы.

— Я еблан, Алиса. Я чуть было все не просрал.

— Оступился, бывает.

Он негромко и горько рассмеялся, сгребая меня на свои колени и усаживания на них, как на стул.

— Марс? — вновь скривившись от боли, он не отвел взгляд, когда я подняла на него глаза, продолжая упрямо смотреть на меня чуть свысока. — Давай, снимем эту печать? Она доставляет тебе боль.

— Я не знаю как. Может со временем пройдет, если я смогу искупить свою вину.

— Но я знаю другой способ.

Я вывернулась из его захвата, разворачиваясь лицом к лицу, и сбросила с плеч плед. Уже настолько привыкла ходить голой, что не ощутила особенной разницы в ощущениях, только сдавленный выдох мужчины передо мной доказывал, что что-то все же изменилось.

Поймала его ладони и опустила себе на талию, разрешая касаться и вести горячие полосы вверх-вниз кончиками пальцев. Задержав дыхание, Марс, не веря своим глазам, смотрел на мою грудь, соски на которой сразу же сжались в две ноющие вершинки, прося свою порцию ласки.

— Лиса-а-а, — протянул он, приближая лицо, но не решаясь на продолжение. — Я не могу.

— Можешь. И хочешь. И я хочу.

— Алиса.

Мужчина с нежностью прижался губами к груди и мягко втянул стоящий сосок в горячий рот, так нежно и чувственно, что я застонала, отвечая на немой вопрос, повисший в его глазах. Он гладил горошину языком, сладко сжимал ее губами, втягивая в себя и оторвавшись на мгновение, тут же одарил лаской и вторую грудь.

— И вообще, ты мне должен как минимум один оргазм, — выдавила я, стараясь придать мужчине смелости.

— Ты мне тоже в таком случае.

С силой надавив мне на шею, Марс заставил выгнуть спину назад, открывая меня для череды нежных до горячки поцелуев. Прижавшись к нему попкой, я, покачивая бедрами, ловила каждое движение чувственных пальцев на своем теле, позволяя голодному фею прекратить хоронить себя под грузом вины.

И он платил мне за это очень щедро.

Исцеловав меня во всех доступных в этой позе местах, он губами рисовал цепочку от косточек ребер к ключицам, и выше, задерживаясь на шее, где билась венка, гоняя горячую кровь по венам. Только повернув мое лицо к себе, он замер в миллиметрах от губ, вновь неуверенно замирая.

— Я не могу.

— Тогда я сама.

Ядовитым поцелуем прижалась к нему, чувствуя, как мужчина задрожал, не сумев принять решение — вырваться или задержаться. Протолкнула язык в его рот, ощущая до боли знакомый вкус Марса, и со стоном запустила пальцы в темные волосы, фиксируя мужскую голову.

— Не можешь ты, тогда я сама, — сгорая от желания, прошептала ему в губы, и потянулась к вороту темно синей рубашки.

Стоило от нее избавиться, как в Марсе что-то щелкнуло, и, не выпуская меня из рук, он поднялся, на ходу избавляясь от брюк. Тело к телу, жар к жару — так мы и добрались до кресла Деймона, в котором он сидел в начале собрания.

Опустив меня на мягкое сидение, Марс широко развел мои ноги, опускаясь на колени и целуя все, до чего дотягивался. Животик, бедра, колени и икры — все было обследовано его губами, заставляя меня сгорать от нетерпения и желания.

Когда мы были близки в последний раз, все было совсем иначе. Я боялась, трусила, он был нетерпелив и резок, но сейчас все было иначе. Обоюдно, со страстью и желанием на которые были способны мужчина и женщина. Мне нравилось, как он жадно трогает меня, как иступлено прижимается губами к каждому миллиметру кожи в поисках мурашек, что проносились по телу со скоростью света целыми кавалькадами. 

— Маааарс, — попыталась соскользнуть ниже, чтобы обнять мужчину, но он только прижал меня ладонью, заставляя скатиться и лечь прямо в кресле.

Распрямился, и сам навис сверху позволяя почувствовать, как член упрямо давит на вход, желая проникнуть внутрь.

— Ты меня правда простила? — я согласно покачала головой, от нетерпения прикусывая губу.

Этого оказалось достаточно, чтобы он толкнулся бедрами навстречу, заполняя меня собой и со звериным желанием задвигался, вырывая из легких только громкие стоны.

Пот каплями катился по его груди, волосы растрепались еще сильнее, а темный взгляд превратился в совершенную тьму. Он двигался быстро, сжимая между пальцев мои соски до томительной боли, хватался ладонями за белую кожу бедер, оставляя на ней красноватые следы и смотрел прямо мне в глаза.

Я не знала, чувствует ли он сейчас боль, но мне было так невыносимо хорошо, что я закричала, выгнувшись дугой в спине, позволяя брать себя глубже, быстрее, сильнее. Чем ближе я была к оргазму, тем сильнее бледнела черный шрам на его руке. Темные следы ожога серели, светлели и растворялись в коже, затягивая болезненную рану.