Книга Путь страсти - Дженнифер Эшли

Ну вот, пожалуйста, еще один Шон — мудрый и дальновидный политик, понимающий, что нужно докопаться до самых корней проблемы вместо того, чтобы просто закрыть на все глаза.

— Ты видел отчима? — Глаза Андреа наполнились слезами. — Как он?

Лицо Шона мгновенно смягчилось.

— С ним все в порядке, милая. Если не считать, что он жутко скучает по тебе. И он был счастлив рассказать о твоей матери. У меня такое ощущение, что ему просто нужен был кто-то, с кем бы он мог поговорить о ней.

Из глаз Андреа брызнули слезы. Она сердито смахнула их рукой.

— Рада, что вы друг другу понравились.

— Еще как. Ты оказалась права насчет своего отчима. Он прекрасный человек. И достаточно храбрый — для оборотня своего ранга, разумеется. Говорит, у него словно камень с души упал, когда он узнал, что ты здесь, и счастлива, и в безопасности. Просил передать, что любит тебя. А еще я повидался с Джаредом, — как бы между прочим бросил Шон.

— В самом деле? — Андреа улыбнулась. — Жаль, что меня при этом не было.

— Он до сих пор бесится — может, потому, что после твоего отъезда в их городе не осталось ни одной свободной самки мало-мальски подходящего возраста. Вот он и злится. Забудь о нем. Будь я проклят, если позволю, чтобы он чем-то обидел тебя! Я дал ему понять, что в этом случае ему придется иметь дело со мной. Знаешь, я даже надеюсь, что он это сделает, — у меня руки чешутся размазать его по стенке!

Ну вот, похоже, он снова рвется защищать ее, расстроилась Андреа. И тут же волна горячей благодарности захлестнула ее. Много лет быть изгоем, постоянно подвергаться травле и издевательствам — незавидная участь, тем более для женщины. Это значит просыпаться каждое утро, гадая, какое новое унижение тебя ждет, постоянно оглядываться через плечо, взвешивать каждый шаг, спать, то и дело вздрагивая во сне и зная, что в один прекрасный день можешь не проснуться. Зато теперь Андреа забыла, что такое страх. И все это благодаря Шону.

— Почему ты делаешь это для меня? — прошептала она.

— В смысле — забочусь о тебе? — удивился Шон. — Но я ведь сделал тебе предложение. Значит, теперь это мой долг. Я ведь сказал тебе об этом, когда мы только познакомились.

— Ну, я не совсем это имела в виду. — Андреа до сих пор удивлялась тому, как Шону всегда удается обезоружить ее. Как он умудряется сделать так, что любой его поступок, доводивший ее до белого каления, вдруг превращается в чудесный подарок? Как он добился, что с каждым днем ее сердце все сильнее тянется к нему? — И потом, это твое предложение... оно ведь ничего не значит, верно? Официальной церемонии еще не было. И значит, ты пока не обязан заботиться обо мне.

Шон прищурился.

— Все это чушь собачья, и ты это знаешь. Мы следуем, древним обычаям: сначала делаем предложение, а потом ждем, когда вожак даст свое благословение, — но лишь потому, что иначе мы бы дали волю похоти, а после этого для нас уже не было бы пути назад. Мы бы снова превратились в зверей, в кровожадных хищников. — Шон придвинулся к ней, обдав ее ароматом мускуса и кожи... От его взгляда кровь быстрее бежала в жилах. — Правда, я сейчас очень близок к этому, милая, и, честно говоря, я не намерен ждать, пока сварится кофе.

— По-моему, тут стало слишком жарко, ты не находишь? Может, проблема в этом?

По губам Шона скользнула улыбка — соблазнительная, как сам грех.

— На самом деле тут чертовски холодно. Но ведь и ты чувствуешь нечто подобное, разве нет? Можно мне хотя бы прикоснуться к тебе?

Шон, обойдя стол, шагнул к ней, и у Андреа перехватило дыхание. Он снова встал у нее за спиной — как тогда, в доме Лайама. Ее обдало теплом его тела — Шон нагнулся к ней и ласково куснул в шею.

— Ты ведь покупала мне трусы, — пробормотал он, пощекотав ей ухо. — Угадай, какие из них сейчас на мне?

— Шон... — В кофейнике забулькало, по кухне поплыл аромат кофе. — Кофе готов.

— Выдерни вилку из розетки.

— Умираю, хочу кофе.

— Умираю, хочу тебя. — Шон лизнул ее шею, его горячее дыхание обожгло ей кожу. — У меня уже больше не осталось сил, милая. Я пытаюсь... и не могу. Честное слово, я очень старался, но у меня ничего не вышло.

Андреа смотрела на него своими дымчато-серыми глазами. Если бы все это происходило лет сто назад, когда оборотни еще вели дикий образ жизни, Шон не стал бы ждать, что она скажет. Просто подмял бы ее под себя и овладел ею. В конце концов, она его подруга, она принадлежит ему, а он обезумел от желания.

«Ты либо овладеешь ею, либо тебе конец», как однажды сказал Лайам.

«Я умру, если она не станет моей», — уточнил Шон.

Он понимал, что дело не только в сексе, не в примитивном инстинкте размножения, стремлении, чтобы в стае рождалось больше детенышей. Тогда ему подошла бы любая самка. Но Шон хотел именно ее, Андреа.

Хотел видеть ее серые глаза, любоваться сладостными изгибами ее тела, слышать, как она произносит его имя. Наслаждаться ее чувством юмора, радоваться, что она покупает ему трусы со смешными улыбающимися рожицами. Вдыхать ее единственный, неповторимый запах, смеяться над тем, что она так любит кофе, смотреть, как она дружески подмигивает в баре одной из глупеньких фанаток, и та, обомлев, замирает с разинутым ртом.

И всему виной — слабый аромат фэйри, ее чудесная кожа, ее дыхание, тепло ее тела, то, что она вообще ходит по этой земле.

Глаза Андреа потемнели. Ее ледяные руки легли Шону на плечи.

— Ты весь горишь...

— Все потому, что я хочу тебя... черт бы побрал твои серые глаза!

Андреа сунула руки ему под футболку.

— Может, разденешься? Вдруг это поможет?

Каким-то чудом не порвав на себе футболку, Шон сорвал ее с себя. И заметил легкую улыбку, скользнувшую по губам Андреа. Полузакрыв глаза, она гладила его плечи, трогала литые мышцы, тяжелыми плитами лежавшие у него на груди.

В глазах Шона вспыхнуло пламя.

— Налюбовалась? Теперь дай мне полюбоваться тобой.

Но едва Андреа стащила с себя футболку, как вся его хваленая выдержка разом растаяла, словно сахар в горячем чае. Сегодня на ней был лифчик из серебристого кружева, узкая полоска тонкой ткани, поддерживающая ее пышную грудь. Нагнув голову, Шон с рычанием ухватил зубами крохотный бантик между чашечками.

— Я хочу увидеть тебя всю.

Андреа широко улыбнулась. Она завела руки за спину, застежка негромко щелкнула, и лифчик плавно спланировал на пол.

Шона больше ничто не удерживало. Взяв ее за талию, и он слегка толкнул Андреа, прижав ее спиной к шкафчику. Андреа со стоном запрокинула голову, и Шон, воспользовавшись этим, лизнул ее шею, провел языком между ее грудями. Потом, повернув голову, ухватил напрягшийся сосок, покатал его между губами. Долгий удовлетворенный вздох вырвался из груди Андреа.