Книга Полночные близнецы - Холли Рейс

Но старик уже совсем рядом с пламенем. Он протягивает вперед руку. Тот полк не успеет к нему, но и я не могу приблизиться к огню. Легче заставить меня дышать в космосе. Но должно же быть что-то такое, что я могу сделать. Если бы у меня были с собой мои мраморные шарики с брильянтами, я бы, пожалуй, смогла пригасить пламя, но они остались в моем шкафчике.

Лицо у старика открытое, доверчивое. Я понимаю, что произойдет дальше. Когда пламя охватит его, он начнет съеживаться, из его глаз пойдет дым, он уже не сможет увидеть, где огонь ударит в следующий раз, потом пламя побежит по его рукам…

– Не надо, Ферн! – кричит Рейчел.

Но я спрыгиваю со спины Лэм и бросаюсь к сновидцу. Я пытаюсь притвориться, что огня там нет, не обращать внимания ни на что.

– Назад! – кричу я старику. – Отойди!

Но он не видит и не слышит меня, слишком погруженный в свой сон, чтобы замечать что-то такое, чего он не ожидает.

Огонь цепляется за рукав старика и скачет вдоль него, и вот уже горит весь его свитер. Я опоздала. Лицо старика искажается детским удивлением, но он на самом деле не понимает, что происходит. Он не понимает, что вот-вот погибнет. А я только и могу думать, что о его семье, которая найдет его утром в постели, как папа нашел маму. Может, его кожа будет розовее, чем всегда, а может быть, все будет выглядеть как обычно, никаких намеков на то, почему его забрали у родных. Они будут говорить о почтенном возрасте, скажут, что это естественная смерть, хотя во всем этом нет ничего естественного.

Старик пронзительно кричит, а я бессильна. Разочарование, гнев, страх, отчаяние охватывают меня. Я ощущаю, как они проносятся по моим рукам. И хрустят в моих костях.

– Ферн! Ферн? Ты в порядке? – Голос Рейчел звучит отдаленно, он как неживой.

И тут что-то громко хлопает, как прорвавшаяся плотина. Мои барабанные перепонки рвутся. Мозг взрывается. Что-то холодное обрушивается на меня, но оно не останавливает красный жар, наполняющий мою голову, изнутри вонзающий ножи в мои глаза. Я поворачиваюсь – и меня почти сбивает с ног волна, нависшая надо мной. Река. Темза вышла из берегов и бьется в огненный столб. «Блестяще! – думаю я, когда боль становится слишком сильна и наплывает тьма. – Кто бы это ни придумал – блестяще».

22

Сначала я осознаю, что лежу в какой-то луже. Как унизительно. Я пытаюсь открыть глаза, хотя в моем черепе словно трезвонят церковные колокола. Я хочу спросить, что происходит, но у меня получается лишь несвязный стон.

– Думаю, она приходит в себя. Ферн?

Кто-то пробует приподнять меня за плечи, но от этого мою голову снова пронзает боль. Я, должно быть, закричала, потому что меня тут же снова опускают.

– Это что, кровь у нее в ушах?

– Заткнись, Рамеш.

А, это мой брат. В его голосе слышится что-то странное, как будто у него перехватило горло.

– Поднимай ее, Дрю, – говорит мисс Ди. – Лорд Элленби захочет узнать обо всем этом.

Дрю – так зовут капитана аптекарей. Что он тут делает?

– Лорду Элленби придется подождать. Она не в том состоянии, чтобы ее допрашивать.

Допрашивать? Я открываю глаза, но на меня тут же жестоко нападает солнечный свет. Я же просто пыталась спасти жизнь какому-то старику!

– Это не может ждать. Ты разве не видишь, что она сделала? Харкерам есть о чем поговорить.

Я в растерянности. Что я такого сделала? Здесь был огонь, а потом вода, но я ничего не делала, просто стояла на месте, как простофиля.

– Сновидец в порядке?

– Да, нормально, – отвечает Дрю. – Мы его разбудили. На нем почти ни следа, благодаря тебе.

– Что?

Я не вижу в этом никакого смысла.

Мисс Ди приседает рядом со мной на корточки.

– Прости, Ферн, – говорит она таким нежным голосом, какого я никогда не слышала.

Ее руки проскальзывают под мои колени и под спину, и я вдруг оказываюсь в седле своей лошадки.

– Ей необходим хороший отдых, Элайн, и как можно скорее! – кричит Дрю, когда мисс Ди уводит Лэм прочь.

Обратный путь до Тинтагеля мучителен. Лэм изо всех сил старается двигаться плавно, но каждое цоканье ее копыт посылает волны боли прямиком в мой мозг. И к тому времени, когда мисс Ди сажает меня на стул перед столом лорда Элленби, я только и могу, что сосредоточиться на его глобусе, медленно вращающемся на подставке. Мисс Ди и Элленби о чем-то тихо говорят, потом она уходит. Лорд Элленби опускается на корточки передо мной:

– Ферн? Мне сказали, что у тебя редкий дар.

Мне трудно уследить за тем, что он говорит. Моя голова слишком болит, и слова слишком сложны для меня сейчас.

– Это какая-то ошибка, – хриплю я. – Я ничего не делала. Там был сновидец. Я ждала помощи, а потом кто-то устроил волну.

– Это была ты сама, Ферн. Ты вызвала волну, потому что паломиды не успевали вовремя.

Я думаю о шуме воды, о резком звуке в ушах, о хрусте, пронесшемся по моим костям. Разве можно представить, что это и вправду была я?

– Ох… ну ладно, пусть будет так. Можно мне теперь лечь в постель?

Лорд Элленби улыбается:

– Разве ты не понимаешь, что сделала?

– Ага. Вызвала волну.

Это звучит смешно. Вызвала волну. Я начинаю хихикать, но тут новый приступ боли сотрясает мою голову.

– Да. Ты вызвала волну. Ты управляла инспайром, который создает Темзу, – а это один из самых устойчивых инспайров в этом мире. Подумай, Ферн. Подумай обо всем, чему ты уже научилась.

Я пытаюсь подумать хоть о чем-нибудь, но в голове у меня только «ох!». Перед моими глазами две черные точки, вроде той тьмы, что заполнила театр «Глобус». Что ж, видимо, я управляла инспайром. Но это ведь невозможно. Невозможно для любого, кроме…

Нет. Никогда. Огромное, здоровенное «Нет!». Я страдаю нарциссизмом, если даже просто думаю так.

– Ферн. – Лорд Элленби осторожно касается моей руки. – Ты обладаешь Иммралом.

– Не-а. – Я качаю головой.

– Никто кроме тех, у кого есть сила Иммрала, не смог бы сделать то, что только что сделала ты, Ферн.

Этого не может быть. Не важно, сколько я фантазировала на тему обладания такой силой в последние несколько недель. Это уж слишком.

– Это хорошо, что ты испугана, Ферн, – говорит лорд Элленби. – Такая мощная сила, как Иммрал, может быть соблазнительной. Посмотри на Себастьяна Мидраута.

Я вспоминаю кое-что еще, что нам говорили об Иммрале в ту ночь у монумента памяти павшим, и мое сердце снова подпрыгивает.