Книга Гадкий лебедь для босса - Анастасия Бельская

Он сбрасывает вызов, отшвыривает на столешницу телефон, и раздраженно сопит мне в волосы, не позволяя поднять голову или хотя бы отодвинуться от него.

Кажется, Орлов действительно взбешен звонком Костика.

И еще, я почти уверена, что мой любимый босс меня… Ревнует?

Глава 39

Максим

Понедельник в офисе — это обычно мой самый нелюбимый и тяжелый день недели.

Надо разгребать накопившиеся за выходные звонки и отчетности, проверять статистику, присланную за прошедшую неделю, и еще ставить кучу разных задач на оставшиеся пять рабочих дней.

Поэтому обычно в этот день я приезжал в офис еще раньше обычного, чтоб выпить пару чашек кофе и решить хоть часть дел до прихода остальных сотрудников. А еще с утра был злой как черт, так как знал, что меня ждет.

Но не сегодня.

Этим понедельником я ехал в к восьми утра, отпивая из старбаксового стаканчика молочный кофе, и откусывая из рук Авроры тыквенный пирожок. На все авто разливались звуки пения моей «полудевушки», которая умудрялась жутко фальшивить, но все равно старательно допевать каждую из включающихся песен.

— Только не говори, что ты знаешь наизусть все треки, — наигранно бурчу я, когда девчонка радостно зачитывает какой-то реп вместе с исполнителем.

— Это же мой плейлист, глупый, — радостно помахивает своим мобильным Ави, и делает большой глоток из моего стакана с кофе, — естественно, я знаю каждую из этих песен! Так что готовься — будешь теперь ездить с личной солисткой! Ты рад?

Она угрожающе направляет на меня стакан с кофе, и я притворно вздыхая, сдерживаясь, чтобы подавить улыбку во все зубы.

— Можно тогда хотя бы солистке купить свой собственный кофе? — снова ворчу, косясь на стакан в ее руке.

— Не-а. Радуйся, что пьешь с одного стакана со звездой! — фыркает она, и сует мне снова в рот пирожок, — ешь лучше, а то и этого не останется!

Я весьма правдоподобно стону, прожевывая булку, а Ави снова фальшиво поет что-то про теплых котов, и пританцовывает на сиденье. Я едва-едва слежу за дорогой, так мне нравится вид смеющейся блондинки, и ее счастливых глаз, то и дело направленных на меня.

Блять, я кайфую.

Серьезно, как вообще вдруг я стал пить молочную гадость, и слушать вопли девчонке в своей машине вместо Высоцкого, и с трудом не показывать своего счастья от этого?!

Она ведьма, да?

Потому что других объяснений таким переменам всего за пару недель у меня нет.

Мы не доезжаем до офисе всего один перекресток, когда я торможу у кафе, и Ави спешно выпрыгивает из авто. Перед этим я успеваю притянуть девушку к себе для «прощального» поцелуя.

— Ты уверена, что хочешь пойти пешком? Я ведь вполне мог довезти свою сотрудницу до работы…

— Брось, — Ави чуть хмурится, но все же льнет ко мне, прижимаясь теплыми губами, — ты же знаешь, какие сплетни пойдут после такого. А раз мы решили пока все держать в тайне…

Она вздыхает, и тут же покидает свое место, уже постукивая каблучками по асфальту. Я раздосадовано смотрю ей вслед, чувствуя, как прекрасное настроение уходит вместе с моей блондинкой.

Мне как-то абсолютно плевать на тупые сплетни подчиненных, но Ави, кажется, не все равно. И она имеет право на это — раз уж мы решили, что пока «притираемся и пробуем», то я действительно не мог просить ее выставлять наши совместные приезды напоказ.

Хотя, видит Бог, мне было бы намного легче, если бы все на работе были уверены — Аврора моя.

И не пытались протянуть свои гребаные ручищи к той, с кем делил постель я.

Когда я захожу в приемную, Ави и Лена уже на своих местах, и обе запускают компьютеры. Здороваются они, как по команде, вместе, но я успеваю поймать на губах своей блондинки легкий смешок.

— Доброе утро, — отвечаю я, направляясь к своему кабинету, — девушки, с утра должен приехать Станиславский с сестрой, будем, наконец, определяться по сотрудничеству. После обеда у меня вроде никого на сегодня, Елена, запиши и разошли всем главам отделом объявление о совещании. Аврора, кофе.

Мне вообще нахрен плевать, как это выглядит, но в одном я уверен точно — кофе в мой кабинет будет носить только она.

Когда Аврора, наконец, появляется в дверях, и заходит внутрь, я улыбаюсь, думая, что соскучился всего за каких-то пятнадцать минут.

А затем заглядываю в кружку, и разочарованно поднимаю брови.

— Без молока?

Ави закатывает глаза, и постукивает меня пальцем по лбу.

— Мужчина, кто вы, и куда дели Макса Орлова?! Как же твое коронное «я люблю только черный кофе»?!

Я ловлю зазевавшуюся девушку, усаживаю к себе на колени, и вдыхаю аромат ее волос, целуя нежную кожу за ушком.

— Макс, перестань! — испуганно шепчет она, — дверь не заперта… Нас могут увидеть.

— В этом и состоит план, — фыркаю, проводя дорожку из поцелцев по шее вниз, и крепко держа трепыхающую Аврору, — с одним твоим воздыхателем разобрался, с минуты на минуту придет второй… Пусть сразу видит, что ты занята. Чтоб не пришлось никому бить морду.

Аврора взвизгивает, когда моя рука ползет под ее юбку, и шлепает меня по ладоням.

— Дурак! Очень нужен мне твой Станиславский… Тем более, с ним уже отец поговорил.

— Как плохо ты знаешь мужчин, малыш, — качаю головой, и тут же слышу голос Леночки из селектора:

— Максим Олегович, к вам пришли.

Аврора быстро вскакивает с моих колен, и оправляет задранную юбку.

— Учти, Орлов, больше подобного не повторится, — шепчет она мне, прожигая взглядом за такую невинную шалость, — на работе — работаем, дома — все остальное. Я не хочу репутацию секретутки. Тебе ясно?! Доброе утро, Андрей, Ксения!

Это она уже громко и с улыбкой — вошедшим гостям. По моему мнению — слишком уж широко она улыбается Станиславскому, но высказать ей это — значит, снова выдать себя с потрохами.

Как вчера с этим гребаным Костиком.

— Доброе, Аврора. — Еще пышче скалится ей в ответ индюк, а его сестра кисло показывает зубы, — рад встретится с вами снова. Уделите мне пару минут после нашей с Максимом встречи?

— У Авроры Владиславовны очень плотный рабочий график, — тут же встаю я, протягивая сопернику руку, — а в обед ей нужно позвонить отцу. Вряд ли он обрадуется, услышав рядом ваш голос.

Андрей морщиться, когда я сжимаю в своей руке его ладонь. И дело не в том, что я мускулистее его — скорее наоборот.

Но сейчас я снова вижу, как на мою добычу совершают покушение, и потому вся моя злость — в этом сраном рукопожатии, и дает хоть немного отвести душу.

— Да, Влад Андреевич действительно будет недоволен. Тогда — в другой раз, Аврора, — притворно вздыхает Станиславский, и я размышляю, что же он задумал.